Солнце обреченных - Игорь Градов

Поспелов-Желябин произвел на инженера самое приятное впечатление – красивое, умное лицо, обрамленное густыми, темными волосами, аккуратная бородка, щегольские усики, дорогая одежда, явно сшитая у хорошего портного. Приятный голос, вежливые манеры – все выдавало в нем принадлежность к высшему обществу. Он не был похож на тех неряшливых, грубых студентов, с которыми Бураковскому приходилось иметь дело…

Андрей представился инженеру полтавским помещиком, прибывшим в Петербург для завершения юридического образования. Деньги, не торгуясь, заплатил за полгода вперед, пообещав, что мебель и старинные бухарские ковры (гордость инженера) останутся в полной сохранности. Бураковский со спокойной душой укатил с семьей в Москву, и Желябин стал временным владельцем квартиры.

Сейчас в ней собрался практически весь Исполнительный комитет. Большой круглый стол в гостиной освещала красивая старинная люстра – еще одна гордость инженера Бураковского. Сам Желябин сидел у двери, рядом с ним, облокотясь на спинку стула, расположился Игнат Грановицкий – молодой человек лет двадцати трех, брюнет с короткими, слегка вьющимися волосами, мягкими чертами лица и задумчивым взглядом. Чуть дальше, положив руки на стол, сидела невысокая девушка с простым, миловидным лицом – Софья Перова. Ее серые глаза внимательно смотрели на Желябина, а лоб слегка хмурился – она о чем-то напряженно размышляла.

– История движется слишком медленно, надо ее постоянно подталкивать, – убежденно говорил Желябин, – наша задача – быть механизмом, заставляющим ее вертеться быстрее. Убийство Александра Второго должно стать толчком к революции. Я уверен – убьем тирана, и народ поднимется…

– Все это, конечно, так, – перебила его Софья, – но наша организация слишком слаба – после недавних арестов у нас почти не осталось людей. Подготовленных бомбистов вообще почти ни одного… Полиция как с цепи сорвалась, ее агенты днем и ночью рыщут по Петербургу, проверяют все гостиницы, квартиры, расспрашивают дворников о подозрительных личностях. Лишний раз на улицу не выйдешь. Нам необходим тщательно подготовленный план покушения, еще одного провала мы не переживем.

– Такой план у нас есть, – вступил в разговор Николай Кибальчев, – позвольте, я покажу.

Из-за солидной бороды и серьезных манер Кибальчев выглядел гораздо старше своих товарищей, хотя по годам был почти ровесником. На встречах он чаще всего молчал, вступал в разговор лишь тогда, когда речь заходила о технических аспектах дела – он отвечал в группе за инженерную подготовку, поэтому к его словам прислушивались с особым вниманием.

Николай вынул из портфеля несколько листков, разложил их на столе и стал быстро рисовать схему. Карандаш легко летал по бумаге – чувствовалась уверенная рука чертежника.

– Вот, смотрите, это Невский проспект, это Малая Садовая улица, – Кибальчев показывал карандашом на схеме. – По воскресеньям царь обычно ездит на развод в Михайловский манеж и сворачивает как раз вот на этом углу. Если заложить мину под мостовую, то можно взорвать экипаж.

– Верно, – оценил идею Желябин, – но кто позволит нам копать на глазах у всей петербургской полиции? В Александровске у нас была будка обходчика, из которой мы и сделали подкоп под железнодорожные пути. А как здесь начнем рыть туннель?

Кибальчев достал из портфеля газету.

– Это сегодняшний выпуск "Вестника Петербурга", посмотрите в разделе "Частные объявления".

Желябин раскрыл листок и начал читать:

– "Продается чайный сервиз на двенадцать персон, в хорошем состоянии, обращаться по адресу…" Что за чушь?

– Да не там, ниже, – показал Кибальчев. – "В доме графа Мендена сдается внаем полуподвал". Адрес видите? Малая Садовая улица, как раз на углу с Невским. Подходит идеально, я проверил. Из подвала можно прорыть подземную галерею и заложить мину. Я могу подготовить динамит и рассчитать силу взрыва.

– А вдруг царь изменит маршрут? – спросила Перова. – Поедет не по Садовой улице, как обычно, а через Екатерининский канал?

– Тогда поставим бомбистов-метальщиков, – решил Желябин, – двух или трех человек. Скажем, здесь и здесь.

– А если он вообще покинет Петербург? – вступил в спор Грановицкий. – Я слышал, царя уговаривают перебраться на время в Гатчину.

– Нет, до середины марта он не уедет, – уверенно сказал Желябин.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась Перова.

– У меня имеются точны сведения.

– От кого? Снова ты что-то скрываешь от нас, Андрей! А вдруг твой информатор – агент полиции? Ты выдашь и себя, и всю нашу организацию. Исполнительный комитет не может полагаться на случайных знакомых, нам необходима осторожность. После ареста Михайлина с конспирацией стало совсем плохо, – Софья укоризненно посмотрела на присутствующих. – Вы ведете себя беспечно, и если полиция схватит кого-нибудь, это будет провалом для всех.

– Могу сказать, что эти сведения дал человек, в котором я уверен, – произнес Желябин. – Я не могу назвать его имени, но информация абсолютно точная.

– Но кто он, твой знакомый? – не сдержалась Перова. – Его никто, кроме тебя, не видел, на встречу с ним ты ходишь один, имени не называешь…

– Не беспокойся за меня, Соня, – мягко проговорил Желябин, кладя ладонь на ее руку, – я буду очень осторожен. Ты же знаешь: полицейские ищейки еще ни разу не смогли выти на мой след.

– Я беспокоюсь не только за тебя, – покраснела Софья, – но и за дело, которому мы служим.

– Будь уверена – в случае ареста я никого не выдам, – тихо произнес Желябин, – а что касается конспирации, то я только о ней и думаю. Потому и не раскрываю имени своего человека – чтоб никто не смог назвать его, если вдруг попадет в лапы полиции.

– Как ты можешь такое говорить, Андрей! – возмутился Грановицкий. – Мы тоже умеем молчать. Или ты думаешь, что среди нас есть предатель?

– Я верю вам всем, – примирительным тоном произнес Желябин, – но береженого, как говорится, бог бережет. Поэтому давайте прекратим бессмысленный спор и примем к сведению, что царь не покинет Петербург еще месяца полтора. За это время мы сможем сделать подкоп и заложить мину, а также, надеюсь, успеем подготовить бомбы для метальщиков.

– И еще обучить их, – добавила Перова. – Кто займется этим?

– Я сделаю бомбы, – отозвался Кибальчев, – и сам научу, как ими пользоваться. Надо только решить, кто станет метальщиком.

– Предлагаю себя, – сказал Грановицкий.

– Нужны два человека, – напомнила Перова.

– Тогда возьмем Рыскова, – добавил Желябин.

– Не слишком ли он молод? – засомневалась Софья. – Всего двадцать лет. Вдруг испугается?

– Ничего, я с ним поработаю, – успокоил Кибальчев, – попрактикуемся где-нибудь на пустыре. Он не подведет.

– Хорошо, – решила Софья, – пусть будет Рысков. И еще нужно арендовать подвал в доме Мендена, чтобы рыть подкоп.