Луна и солнце Людовика XIV - Кондратий Биркин

* * *

В наше время бытует мнение, что современная химия появилась на свет не из традиционного искусства алхимиков, а из беспорядочных опытов «суфлеров». Выше мы уже говорили, что многие химические реакции и новые элементы действительно были открыты подобными лжеалхимиками, которые систематически экспериментировали с любыми подвернувшимися материалами. Истинный адепт, напротив, всегда знал совершенно точно какие природные элементы необходимы для создания Камня, а потому прибегать к чисто химическим изысканиям ему приходилось очень редко. Разумеется, некоторые алхимики – например, Василий Валентин или Парацельс[8]– обогатили химическую номенклатуру новыми, очень важными понятиями, но это происходило в процессе второстепенных опытов, не имеющих прямого отношения к философской магистерии.

Обратимся теперь к архимикам, независимым исследователям конца прошлого – начала нынешнего века, которые утверждали, что превращение металлов в золото можно осуществить с помощью обычных химических реакций, иными словами не используя фантастическую ядерную энергию, высвобожденную современной физикой. Опытами такого рода прославились Тифро, затем Жоливе-Кастело; однако официальная наука так и не признала будто бы произведенную ими трансмутацию доказанным фактом. Надо отметить, что количество золота, полученного в этих экспериментах, было столь ничтожно, что его можно отнести на счет недостаточной очистки исходных материалов. Совсем уж комический случай произошел в 1931 году в Германии, когда профессор Ганс Мите заявил, что произвел трансмутацию ртути в золото. Тщательный анализ опыта показал, что «полученные» частицы золота попали в ртуть… с позолоченной оправы профессорских очков, подвергшихся воздействию паров ртути!

Более того, после первой мировой войны, в тот самый момент, когда Жоливе-Кастело возглавил основанное им Общество алхимиков Франции, современные адепты отказались считать его опыты алхимическими. Приведу в доказательство мнение только одного из них, Оригера, которое он высказал в 1926 году в специальном номере журнала «Ле Вуаль д’Исис» («Покров Исиды»). Вот выдержка ив этой статьи, озаглавленной «Алхимия перед лицом Науки»: «Г-н Жоливе-Кастело, без сомнения, позволит мне сделать одно замечание в связи с определением «алхимические», которые он дает своим опытам. Оно было бы уместно в те времена, когда существовали одни лишь алхимики, но сегодня – об этом свидетельствуют используемые им материалы и методы – они относятся к сфере самой обыкновенной химии. Если бы они действительно были алхимическими, то ни один из профессоров Сорбонны, при всем моем уважении к их эрудиции, не в состоянии был бы контролировать эти опыты. Впрочем, г-н Жоливе-Кастело и сам признает контроль одних лишь химиков, следовательно, произведенные им трансмутации, если таковые имели место, достигнуты химическими средствами, но не более того». В этих словах Оригера, как мне кажется, прекрасно уловлена суть дела, и мы не будем более возвращаться к архимикам, поскольку они не имеют реального отношения к герметическому искусству.

Решив посвятить свое исследование истинным артистам, в самом высоком смысле этого слова, я задался целью узнать, какое значение они сами придавали трансмутации металлов. Это оказалось настоящим «Геркулесовым трудом» (такое название адепты иногда давали магистерии), ибо целостного представления – даже если ограничиться наиболее знаменитыми трактатами – тут невозможно составить: настолько позиция одного автора отличается от позиции другого.

Различия эти касаются не только методов. Алхимики в своих сочинениях практически никогда не говорят об одной и той же части Деяния! В самом деле, не существует ни единого описания операций магистерии в хронологическом порядке и с самого начала, то есть с поисков удаленной материи камня, которая должна стать его близкой материей, чтобы на завершающей стадии превратиться в ребис (от латинского «res-bis» – двойная субстанция).

Термином «первичная материя» в разных трактатах могут обозначаться все эти три, совершенно отличных друг от друга состояния; что же касается слова «ртуть», трактовки этого понятия варьируются до бесконечности. Каждый философ как бы повествует о своем, не обращая никакого внимания на сказанное собратьями, тогда как в действительности они говорят об одном и том же Деянии, но на его разных стадиях. Это – первый и очень серьезный подводный камень.

Второй таится в невероятной запутанности текстов и особенно терминологии: ведь одно и то же вещество получает порой более двенадцати наименований! Знаменитый натуралист Бюффон в своей «Естественной истории минералов» («Histoire naturelle de mineraux»); издание 1784 года, т..4, с. 270–272), в статье, посвященной золоту, с глубоким раздражением пишет: «Увеличить плотность материи настолько, чтобы она обрела удельный вес этого металла (золота), действительно стало бы величайшим нашим достижением; весьма вероятно, это не является невозможным; весьма вероятно, некоторым даже удалось этого достичь, ибо среди множества ложных или преувеличенных свидетельств, касающихся Великого Деяния, имеются и такие, в которых я сомневаться не могу[9], однако это не мешает нам относиться с презрением или даже с осуждением к тем, кто занимается такими экспериментами из чистой корысти, не обладая зачастую необходимыми для такой работы знаниями. Ибо нельзя не признать, что из трудов алхимиков ничего нельзя извлечь: я счел своим долгом прочесть и изучить многие из них[10], однако и в «Герметической скрижали», и в «Ассамблее философов», и у Филалета я обнаружил лишь туманные рассуждения и невнятные описания, которые ничем мне не помогли, так что единственный вывод, сделанный мной, состоит в следующем: все эти искатели философского камня рассматривали обыкновенную ртуть как общую основу металлов и особенно золота и серебра. К подобному взгляду весьма близок и Бехер с его ртутной глиной».

Возникает вопрос: чего ради герметические философы приложили столько усилий чтобы остаться непонятыми? Первый из возможных ответов дал писатель и ученый прошлого века Луи Фигье: «У алхимиков были очевидные резоны, чтобы пользоваться таким темным, невнятным языком. Они не могли сообщить ничего существенного о том, как делать золото: все их усилия в этом направлении ни к чему не привели». Такая точка зрения прекрасно отражает настроения в науке XIX века, полагавшей, что все, что можно открыть, уже открыто, а XX веку осталось лишь «вносить мелкие уточнения». Второй, более точный ответ содержится в книге арабского алхимика Гебера[11]«Сумма совершенств магистерии» («Somme des perfections du magistere»): «Заявляю, что здесь, в «Сумме», я ничуть не стараюсь четко и логично рассказать о развитии нашей науки. Если бы я описывал ее последовательно, дурные люди могли бы воспользоваться этим, употребив знание во зло».