Ветер в объятиях Воды - Ди Темида

Опираюсь боком на ближайшую стену, скрещивая руки на груди, и внимательно осматриваю свою собеседницу, которая под несколькими слоями одежды так неумело пытается изображать мужчину.

Неужели на это кто-то ведётся?..

— Как и я не знаю твоего, — резонно вставляю я, замечая скрытый подтекст в собственных словах.

В эту минуту остро ощущаю, как первостепенность миссии отходит в тень, на второй план, а по вискам бьёт потребность узнать о таинственной вестнице всё: её прошлое, текущую деятельность, успехи, навыки и мечты. И лишь воспитание не позволяет забросать особу вопросами.

Кажется, она больше не хмурит брови и не жалеет о потерянных из-за моего внезапного появления фруктах. И кажется, поняла, что выдала свою принадлежность к женскому полу с головой, позволяя так пристально оглядывать себя, так что моя вестница более не пытается ломать голосовые связки и отвечает собственным голосом. Маняще мелодичным, спокойным и серьёзным:

— Сурайя. Меня зовут Сурайя, если это так важно, — бросив на меня очередной твердый взгляд, со вздохом добавляет: — Знаю, знаю. Тебя удивляет, что в братстве есть девушка. Если это преграда для выполнения миссии, с которой ты, очевидно, пришел так поздно, можешь обратиться к другому вестнику.

— Не удивляет, а скорее впечатляет, — медленно говорю я, направив свой взор в сторону полутьмы, где начинается проулок. В городе небезопасно ночью, и не хотелось бы, чтобы наш разговор подслушали. — Я Алисейд, прибыл с поручением из Фасиама. И единственной преградой для выполнения миссии, в которой ты должна помочь, является твоя способность осуществлять скоропалительные неверные выводы на свой счёт.

Сурайя тихо усмехается в ткань, покрывающую её лицо:

— Я никогда не слышала о тебе, — пожимает плечами.

— Вот это действительно странно.

— Почему же… Хороший вестник добывает крупицы деталей извне, а не интересуется тем, что происходит внутри, — с гордостью сообщает новая знакомая и тоже складывает руки на мой манер.

— А отличный вестник осведомлен и о том, и о другом, — с иронией парирую я, жалея о том, что темнота начинает скрывать ее фигуру.

Черная одежда, наверняка, отлично маскирует Сурайю ночью, только вот почему всё-таки не белая, как у всех?..

— Ну раз до отличного вестника мне ещё далеко, поведай о себе, Алисейд. В частности, о том, что именно привело тебя в Дамаск и как я могу помочь, — миролюбиво разводит она руками и поднимается с места.

Понимаю этот жест так, что делать нам больше здесь нечего и стоит пройтись: уединение и ужин вестницы и так нарушены, а тихий разговор при ходьбе позволит быстрее засечь слежку, если она есть.

— Аль-Алим поручил разыскать Тамира. У меня есть для него послание, — Сурайя прекрасно понимает, что я имею в виду под последним словом, но ни о чем не расспрашивает.

Интересно, убивала ли она когда-либо сама или же носит метательное оружие с целью самообороны? Какие задания, кроме безобидной добычи информации, ещё выполняет?

Мы идём по уже опустевшим безлюдным улицам Дамаска рядом, но на почтительном расстоянии: в этом мире мужчина не может спокойно разгуливать с женщиной в такое время суток вдвоем, хотя, надо признать, я всё время забываю, что для менее внимательных, коими является большинство, Сурайя — больше молодой юноша в таком одеянии, нежели девушка. Воображение рисует возможные варианты её внешности, пока мы медленно продвигаемся вперед, а её голос намекает на возраст не больше двадцати пяти.

— На сегодняшний день у меня о нём не так много информации, — задумчиво отвечает Сурайя, глядя прямо перед собой и лишь периодически, как и я, озирается по сторонам. Хм, неплохо. — Но завтра к полудню соберу всё необходимое.

Решимость в словах вызывает на моём лице лёгкую снисходительную улыбку, которую прячет мрак.

— Не сомневаюсь.

Сурайя пропускает это мимо ушей и добавляет, когда мы сворачиваем на более широкую улицу:

— Сейчас могу сказать только то, что Тамир завладел почти всеми разрозненными лавками в городе и пытается прибрать к рукам три базара в трёх частях Дамаска. Это… Не совсем хорошо.

Мы ступаем на освещённую луной каменную дорожку, когда я замечаю наверху постройки лучника. В невесомом жесте касаюсь плеча вестницы и делаю шаг в её сторону, чтобы намекнуть на заход в тень навесной крыши. Ноздри снова щекочет запах ванили, который сбивает меня с рациональных мыслей. Сурайя же моментально понимает мои намерения и неслышно ступает под навес, скрываясь вместе со мной.

Вкрадчивым шёпотом она продолжает, игнорируя сократившееся между нами расстояние:

— Кроме грозящей монополии, это чревато многочисленными отравлениями. В одиноко стоящих лавках часто продают несвежее мясо. Представь, что будет, если он доберется до рынков…

— Не доберётся, — внимательно слушаю её, но при этом осторожно выглядываю из укрытия.

Заметив, что стражник ушёл, я пальцами указываю на дорожку. Мы вновь молча выходим на улицу, которая приводит нас к небольшой площади с фонтаном. Тихое журчание сливается с негромкими разговорами встречающихся зевак, и я вновь держусь от своей собеседницы чуть дальше.

— Надеюсь. Я так понимаю, ты остановился в дарте?.. — полувопросительно обращается ко мне Сурайя, обернувшись.

Я ловлю сосредоточенный взгляд необычных мутно-зелёных загадочных глаз и коротко киваю, отмечая про себя несколько штрихов её натуры, которые успел узреть в непродолжительном разговоре. И которые в скором времени обретут окончательные формы и подтверждение: профессионализм, смелость, твердость и преданность делу.

Удивительная девушка…

— Тогда предлагаю встретиться завтра вон у той скамьи, — она указывает ладонью, покрытой почти такой же полуперчаткой, как и у меня, на место в двух шагах от фонтана. — Приходи после дневного азана в мечети рядом — это будет для тебя ориентиром.

— Хорошо, Сурайя, — её имя странно перекатывается на языке и словно тоже отдаёт шафраном. Я вижу, как вестница слегка вздрагивает, впервые услышав из моих уст прямое обращение к себе, и это нагревает нутро неведомым теплом. В этот короткий миг она на долю секунды теряет деловую хватку и, готов поклясться, краснеет под куфией[2].

— Тогда буду ждать тебя завтра, Алисейд, — собравшись, тихо договаривает она и делает шаг в сторону.

В мыслях мелькает беспокойство за то, как она доберется до дома, но я понимаю, что любая попытка или предлог проводить её будут неправильны и неуместны. Поэтому мне остаётся наблюдать, как Сурайя юрко исчезает в темноте соседней улицы, и сипло проговорить ей вслед:

— До скорой встречи…

С трудом подавляя желание проследить за необычной вестницей по крышам, я разворачиваюсь в иную сторону и тоже растворяюсь во мраке прохладной ночи.

[1] Султан Египта и Сирии и др., военачальник, мусульманский лидер XII века.