Дэмономания - Джон Краули

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 167
Перейти на страницу:

И так далее. Но такое, конечно, случается всегда, вне зависимости от того, кончается мир или нет. Реже замечали, что следствия то и дело опережают причины. Не часто, не подряд, иначе жизнь превратилась бы в полную неразбериху, а там-сям, время от времени, по мелочам. Вдруг на цветущую живую изгородь у входа в дом престарелых «Закат» перестали прилетать колибри, к огорчению старушки, любившей за ними наблюдать, а вскоре туповатый разнорабочий, полагая, что следует указаниям, пришел и срубил эти кусты. Мать, развешивая белье для просушки, краем глаза увидела свою маленькую дочь, которая, накинув на плечи пластиковый рюкзачок, спустилась по дороге и скрылась за изгибом холма, а позже в тот же день дочь решила тайком сбежать из дома.

Если бы такие случаи можно было сосчитать, сколько бы их набралось? Какова годовая норма? Идут ли в расчет непонятные совпадения: скажем, вереск вырос как раз там, где я в прошлом году потерял вересковую трубку; все ли мамы и дочки Дальвида одновременно сказали «милая»? Сокрыта ли в незаметном тайна, которая, приглядись мы к ней, возвестила бы о концах и началах?

— Когда двое одновременно говорят одно и то же, — втолковывала Роузи Расмуссен своей дочери Сэм, — то они делают вот так. Смотри. Цепляйся пальчиком за мой палец. Нет, вот так.

Сэм, высунув от усердия язычок, сумела-таки уцепиться своим пальчиком за мамин.

— Теперь скажи, — говорила Роузи, — что идет из дымохода?

Сэм подумала. Пожала плечами:

— Ну, что?

— Дым, — сказала Сэм.

— Правильно. Так что идет из дымохода?

— Дым.

— Пусть желание твое сбудется и мое вместе с ним. Держись, тяни.

Она потянула палец на себя, а Сэм тянула на себя, пока прочная сцепка не разжалась.

— Вот, — сказала Роузи. — Так вот и делают.

— Чтобы сбылось?

— Ага.

— А что ты пожелала?

— Нет, говорить нельзя, — сказала Роузи. — А то не сбудется.

Чего пожелала она сама? Много лет Роузи могла высказать только одно: желание хоть чего-нибудь желать, заполнить чем-нибудь безжизненную пустоту, где, кажется, когда-то было живое сердце. Но этой осенью появилось еще одно желание, о котором она молила каждую падучую звезду, ради которого давила клаксон в каждом тоннеле (положив ладонь на крышу автомобиля, как научил ее отец). И никому не рассказывала.

— Я загадала, — сказала Сэм.

— Хорошо.

Сэм проехалась по широкому кожаному сиденью автомобиля — то была «тигрица», машина маминого адвоката Алана Батгермана. Сам Алан вел машину, сидя впереди в одиночестве, а Роузи и Сэм играли на заднем сиденье, в укрытии роскошных тонированных окон, под приятную музыку из установленных сзади колонок.

— Я тебе скажу.

— Тогда может не сбыться.

— Может.

— Ну и что это такое?

— Не пить больше лекарство.

— Ох, Сэм.

В некотором смысле именно это загадала и сама Роузи. В августе у Сэм впервые случилось то, что, по мнению врача, могло быть эпилептическим припадком, хотя целый месяц он больше не повторялся. Затем, сразу после полуночи осеннего равноденствия — в ночь страшного ветра, — у Сэм был второй приступ, еще хуже, чем первый, на целую минуту завладевший ее тельцем и всем, что в нем содержалось, так что не осталось никаких сомнений. И на другой день, в сиянии лазурного утра, под пышной процессией быстролетных белых облаков, среди деревьев, все еще подававших знаки трепетной листвой, Роузи снова повезла Сэм к врачу и долго с ним совещалась, а потом поехала в аптеку в Блэкбери-откос. Так что теперь Сэм три раза в день принимала небольшую дозу фенобарбиталового эликсира. Такая маленькая, только шесть лет, а уже на лекарствах. Роузи носила с собой горькую микстуру и маленький пластмассовый шприц без иголки, чтобы впрыскивать лекарство в рот Сэм — с боем, всякий раз с боем.

— Вот оно, — произнес Алан.

— Смотри, вот оно, — сказала Роузи, обращаясь к Сэм.

Они ехали вдоль реки Блэкбери в сторону Каскадии, и на повороте показалось строение, возведенное на речном островке, где пестрые платаны уже начинали желтеть.

— Ха! — сказала Сэм, стоя на коленях на каштановом кожаном сиденье, держась пальчиками за край окошка. — Ха! Ха!

Это был настоящий замок, до смешного суровый, но все же не лишенный привлекательности, с тремя несхожими башнями по углам стен и неким подобием центральной цитадели с бойницами наверху. За средневековый он не сошел бы ни в коем случае, но старым был безусловно; замшелый, приземистый, он вцепился в треугольный остров на середине реки — огромный черный гриф средь пенных вод. На стене, обращенной к реке, была выбита надпись большими буквами, угловатым четким шрифтом, который, как помнила Роузи, назывался готическим, хотя она и не знала почему. Надпись гласила: «БАТТЕРМАНЗ».

— Он сказал, что встретит нас в этой, как ее, — сообщил Алан. — В гавани, что ли.

— На пристани, — подсказала Роузи.

— Точно.

Алан Баттерман клятвенно заверял, что его фамилия не имеет никакого отношения к названию, вырезанному огромными буквами на стене замка, но ни Роузи, ни Сэм не желали этому верить. Ну, был когда-нибудь какой-то предок, говорил Алан. Его скромность изумляла Роузи; ему спокойнее было делать вид, что он не имеет никакого отношения к самой заметной в округе фамилии, чем дать повод подозревать себя в каких бы то ни было притязаниях на это старье или в какой-то связи с его экстравагантным происхождением. А вот Роузи была вовсе не прочь притязать, так как юридически Баттерманз принадлежал семейству Расмуссенов, а Роузи являлась последним побегом последней ветви семейства в этом округе, и сегодня она собиралась переправиться через реку и впервые вступить во владения. При мысли об этом она почувствовала в груди коротенький легкий спазм — и рассмеялась.

Всего-то старые развалины.

— Ну вот, — произнес Алан, щелкнул мизинцем по выключателю, и на панели зажглась изумрудная стрелка. Сэм внимательно смотрела, как та мигает. Алан свернул к маленькой стоянке у пристани.

— Ну, пошли, — сказала Роузи и толкнула толстую, как могильная плита, дверь «тигрицы». — Пойдем, милая.

Но Сэм теперь вдруг решила поупрямиться, то ли испугавшись самого места и путешествия, то ли не желая покидать уютную утробу автомобиля. Может, она не могла посмеяться, как и сама Роузи, над опаской своего сердца.

Только не смотри таким оцепенелым взглядом, хотела и не смела сказать мать. Только не смотри так, не замирай.

— Мой стародум, — завороженно произнесла Сэм.

— Правда? — сказала Роузи. — Ну что, пойдем посмотрим.

Ее старый дом. В первый раз Сэм удивила Роузи сообщением о своем старом доме, когда ей исполнилось три года. Поначалу просто молола всякую всячину: как жила и играла в старом доме ее прежняя семья. В каком доме? В том, где она раньше жила. Но позже она стала изредка указывать на разные дома, которые его напоминали: вот мой старый дом. Этот? — спрашивала Роузи, пытаясь понять причину выбора: однажды старым домом оказалась двухсотлетняя конюшня, которую разбирали для отправки в Калифорнию какому-то богачу; другой раз — длинный, как гусеница, эрстримовский трейлер{6}, установленный на бетонных блоках, с проржавевшими заклепками, с геранями в цветочных горшках и зеленым фибергласовым навесом. Но когда Роузи начинала расспросы, Сэм повторяла одно: ну вот похоже на мой старый дом, и все тут.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 167
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?