Безмолвный дом - Фергюс Хьюм

– Советую вам немедленно лечь в постель, – добавил он и повернулся, чтобы сойти вниз по ступенькам.

– Не уходите! Не уходите! – вскричал Бервин, хватая молодого человека за руку. – Я боюсь входить один… Здесь так темно и холодно! Подождите, пока я не зажгу свет.

Поскольку от чрезмерной дозы алкоголя нервы мужчины явно пребывали в полном расстройстве, он стоял на ступеньках, дрожа всем телом, как побитая собака, и Люциан проникся к нему состраданием.

– Я провожу вас внутрь, – сказал он и, чиркнув спичкой, шагнул в темноту вслед за своим спутником.

В холле дома номер тринадцать стоял почти такой же холод, как и снаружи, и трепещущий огонек спички скорее подчеркивал, нежели разгонял окружающую темноту. Впрочем, свет все-таки рассеял тьму, отчего дом показался еще более призрачным и жутковатым, чем раньше. Шаги Дензила и Бервина по голым доскам – пол не был застелен ковром – порождали гулкое эхо, а когда они остановились, их обступила зловещая тьма. Мрачная репутация особняка, непроницаемая темнота и тишина вдруг пробудили в Люциане воспоминания о легенде. Страшно даже представить, какое действие оказывал дом на расшатанные нервы несчастного пьяницы, который жил здесь!

Бервин отворил дверь справа и прибавил света в симпатичной керосиновой лампе, фитиль которой был прикручен в ожидании его возвращения. Лампа стояла на маленьком квадратном столике, накрытом белой скатертью и сервированном ужином. Молодой адвокат отметил, что столовое белье, приборы и хрусталь были высшего качества, яства были изысканными, а шампанское и кларет явно принадлежали к марочным винам. Очевидно, Бервин был состоятельным джентльменом и мог позволить себе некоторые слабости.

Люциан попытался получше рассмотреть хозяина в мягком свете, но Бервин упорно отворачивался и, казалось, желал, чтобы посетитель поскорее ушел, с таким же нетерпением, с каким только что уговаривал его войти. Дензил, отличавшийся сообразительностью, моментально уловил намек.

– Теперь, когда вы зажгли свет, я могу уйти, – сказал он. – Покойной ночи.

– Покойной ночи, – коротко бросил в ответ Бервин и предоставил Люциану в одиночку искать выход.

На том и завершилась первая встреча адвоката со странным обитателем Безмолвного Дома.

Хозяйка Дензила была довольно необычной представительницей своего сословия. Склонная к полноте, но очень подвижная, она носила модные наряды самых ярких цветов и не оставляла надежды выйти замуж.

Мисс Джулия Грииб была дамой сорока лет, с помощью искусных ухищрений предпринимавшей отчаянные, но безуспешные попытки сохранить молодость. Она ограничивала себя в еде, дабы сохранить талию, красила волосы, пудрила лицо и наряжалась в девические белые платья с широким синим поясом. Издали она и впрямь выглядела не более чем на двадцать, вблизи благодаря всевозможным женским хитростям могла сойти за тридцатилетнюю, и лишь в уединении собственной комнаты она становилась собой. Ни одна женщина не вела столь решительной битвы со временем, как мисс Грииб.

Впрочем, это была худшая сторона ее натуры, потому как в остальном она была добросердечной и жизнерадостной особой невысокого роста, с порывистыми движениями, способной поддерживать разговор обо всем на свете, и в этом на Женева-сквер ей не было равных. Родилась она в том самом доме, который занимала и сейчас. После смерти отца девушка научилась помогать матери в удовлетворении прихотей бесконечно сменяющихся квартирантов. Они приходили и уходили, женились, умирали, но ни один из достойных молодых людей так и не сподобился отвести мисс Грииб к алтарю, так что, когда умерла ее мать, Джулия уже отчаялась обрести статус супруги. Тем не менее она продолжала сдавать комнаты внаем и не оставляла попыток покорить сердца тех своих жильцов, коих полагала слабыми волей.

До сих пор все ее мысли имели более или менее меркантильный характер, но, когда на горизонте появился Люциан Дензил, бедная женщина по-настоящему влюбилась. Однако, странным образом противореча собственным мыслям, мисс Грииб ни на миг не допускала, что Люциан женится на ней. Он стал для нее богом, идеалом мужественности, и она поклонялась ему и воскуряла фимиам в свойственной ей манере.

Дензил занимал спальню и гостиную, приятные и просторные апартаменты, выходящие окнами на площадь. Мисс Грииб ухаживала за ним, подавала завтрак и весь день пребывала на седьмом небе от счастья, если ее обожаемый жилец снисходил до того, чтобы обменяться с ней несколькими словами, перед тем как приняться за утреннюю газету. После этого мисс Грииб удалялась к себе и предавалась сладким мечтам, в глубине души сознавая, что им не суждено сбыться. Романтические увлечения, которые она придумывала для себя, были еще более замечательными, нежели те, о которых она читала в любовных историях ценой в одно пенни; но, в отличие от печатных сказок, ее роман никогда не оканчивался замужеством. Бедная глупенькая и достойная жалости мисс Грииб – из нее получилась бы хорошая жена и любящая мать, но по прихоти судьбы этому не суждено было сбыться, и комедия ее молодости, посвященная охоте на мужа, постепенно превращалась в трагедию разочарованной старой девы. Она была одной из тех страдалиц, кои остаются неизвестными остальному миру, и ее участь заслуживала скорее слез, нежели смеха.

Наутро после встречи с мистером Бервином молодой адвокат за завтраком благосклонно принимал знаки внимания со стороны влюбленной мисс Грииб. Налив чаю, подав утреннюю газету и убедившись, что завтрак пришелся ему по вкусу, мисс Грииб не спешила уходить в надежде, что Люциан заведет с ней разговор. Надежды ее вполне оправдались, поскольку Дензил желал разузнать подробнее о странном человеке, коему помог минувшим вечером, и при этом точно знал, что никто не предоставит ему таких исчерпывающих сведений, как его шустрая домохозяйка, которой были известны все окрестные сплетни. И первые же его слова заставили мисс Грииб с трепетом устремиться к столу, словно голубку к своему гнездышку.

– Вам случайно ничего не известно о доме номер тринадцать? – спросил Люциан, помешивая чай.

– Известно ли мне что-либо о доме номер тринадцать? – с изумлением повторила мисс Грииб. – Разумеется, мистер Дензил. Нет ничего, чего бы я не знала об этом доме. В нем живут привидения, вампиры и призраки, точно вам говорю.

– Вы называете привидением мистера Бервина?

– Нет, для него это было бы слишком лестно. Он представляется мне загадкой, этот мистер Бервин, и мне нет дела до того, как он отнесется к моим словам.

– И почему же он представляется вам загадкой? – спросил Дензил, решив говорить открыто.

– Ну как же, – сказала мисс Грииб в замешательстве, – ведь о нем никто ничего не знает. Я полагаю, что это дурно с его стороны – вести себя столь скрытно; да, право слово, очень дурно.

– Не вижу причин, почему добропорядочный пожилой джентльмен должен оповещать о своей приватной жизни всю площадь, – сухо заметил Люциан.

– Тем, кому нечего скрывать, не стоит опасаться внимания к себе, – язвительно парировала мисс Грииб. – А образ жизни мистера Бервина наводит на мысль о том, что он фальшивомонетчик, вор или даже убийца, вот что я вам скажу!