Книги онлайн и без регистрации » Разная литература » Спор о карачаевской лошади. Правда и вымысел - Руслан Дотдаев

Спор о карачаевской лошади. Правда и вымысел - Руслан Дотдаев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 14
Перейти на страницу:
газеты «Северный Кавказ» в 1888 году. Восхищенно и в поэтических тонах автор писал: «Лошади не красивы на вид, но сильны, крепки и для путешествия по горам незаменимы. Карачаевские лошади… Тут, однако, я должен сделать лирическое отступление. Для того, чтобы дать вам некоторое понятие об этом благородном животном, я должен, волей-неволей, – углубиться в заманчивую область поэзии… Деловым языком ничего не расскажешь, и если бы даже я целый день надсаживался, описывая вам караковую масть, тавро, крепкие бабки и разные другие приметы карачаевской лошади, то ничего бы из этого не вышло, и никакого представления об этой лошади у вас не получилось бы. Нужно удариться в поэзию…».

И далее автор фельетона рассказывает о трех эпизодах в горах с участием карачаевских лошадей, очевидцем которых ему довелось быть.

Дело было в 1881 году. Люсин сопровождал профессора Линдемана в его поездке «на озеро Хурлар-Кель», что в десяти верстах от аула Карт-Джурт. С ними вместе отправились в горы и местные карачаевцы – аульный старшина с помощником, некоторые из почетных карачаевских старейшин и целая «свита» молодых людей, «джашей». Конное путешествие осуществлялось «верхом на карачаевских лошадях».

От самого аула повела тропинка их «по направлению к облакам». С одной стороны зияла пропасть, с другой высились гранитные скалы… Тропинка вилась и петляла между камнями, по верхушкам и карнизам утесов, падала в расщелины, терялась в чаще соснового старого леса, бежала по полянам и цветочным лугам. Наконец, она вовсе пропала.

На высоте шести тысяч футов путешественники дали отдых лошадям. Предстояло преодолеть самый крупный и опасный подъем. К Люсину и профессору Линдеману обратился Ислам Крымшамхалов: «Видите ли вы вон ту гранитную массу, что почти отвесно поднимается к небу?.. Видите ли вы в этой колоссальной стене темную щель… вот там, где зацепилось это серое облачко?.. Не правда ли, грандиозная вещица? Какова стена?! Вот на эту-то самую стену мы сейчас, милостивые государи мои, и полезем!».

Люсин писал, что они «с отчаянием» смотрели на эту грандиозную кручу «и безнадежно» спрашивали себя: «Неужели?!». На вопрос о том, чтобы оставить лошадей, был получен такой ответ: «…Как можно! Мы, именно, будем взбираться на эту кручу, сидя спокойно на лошадиных хребтах…». На опасение, что лошадь может сорваться, потому что «не кошка», последовало ободрительное: «Не бойтесь, – не сорвется…».

Подъем, несмотря на уклон в 75 градусов, действительно прошел благополучно. Он был так сложен и опасен, что спешились даже карачаевцы и пошли друг за другом, а лошадей пустили перед собой. Здесь и произошел первый эпизод:

«Вдруг лошадь Дудова сорвалась… Камень, на который она ступила ногой, обвалился, с треском, стремглав полетел вниз; и конь, сорвавшись с тропинки, чуть было не полетел вслед за камнем, но, зацепившись копытами передних ног за выступ скалы, повис над пропастью. От испуга и мышечного напряжения, лошадь дрожала всем телом. Наконец, она оправилась. С невероятной ловкостью, цепляясь копытами за выступы и морщины скалы, она вылезла опять на тропу и, фыркая и тяжело дыша, продолжала путь уже в приятном обществе своих как бы вдруг оживившихся, повеселевших товарищей…».

На обратном пути от озера произошло еще два эпизода, и снова карачаевская лошадь с честью вышла из них…

«Вдруг лошадь одного из наших чичероне (гид. – Р. Д.) стала погружаться в трясину!.. сначала – по колено, затем – выше и, наконец, ушла в топкое болото по самое брюхо. Всадник оставался в седле… Нужно было видеть эту свободную грацию конвульсивных движений, посредством которых животное освобождалось от засасывающей ее трясины! Момент борьбы – это была целая поэтическая картина. Наконец, животное победоносно вышло из своего критического положения с такой ловкостью, что не только не сбросило своего седока, но даже и не потревожило его в седле».

Путешественники продолжали спускаться вниз, и предпоследний спуск был особенно крут. Лошади шли осторожно, ощупывая склон ногами, «удостоверяясь в прочности каждого камушка, на который приходилось ступать; они, словно, сознавали опасность, хотя и привыкли к ней».

Князь Ачахмат Дудов, обратившись к одному из «джашей», велел ему ехать вперед в аул, и распорядиться там насчет самовара. «Джаш, к которому относилось приказание, ожег своего коня плетью; лошадь вся сжалась в клубок – и прыгнула!.. Всякая другая, не карачаевская, лошадь кувырком полетела бы вниз, а эта – нет: как только ноги ее коснулись снова земли, она напрягла все мышцы, присела несколько назад и стремительно покатилась под гору, скользя и не переменяя положения ног. Когда это стремительное падение задерживалось выступом скалы или кустарником, всадник вновь ожигал коня своего плетью, конь снова делал убийственный скачок, и снова начиналось стремительное падение вниз… и так до тех пор, пока и лошадь и всадник совсем не исчезли из глаз… Такова карачаевская лошадь в горах»13.

О чем нам говорит это небольшое путешествие Люсина по горам Карачая? Выделим основные моменты, связанные с карачаевскими лошадьми: там, где лошадей полагалось бы оставить и идти без них, их взяли и они не подвели; на наиболее опасном участке подъема лошади были пущены вперед, то есть они сами ориентировались в горах; сорвавшись со скалы, лошадь сама сумела выбраться; другая лошадь так же справилась с испытанием в виде топкой трясины; третья лошадь преодолела скоростной спуск с горы. Очевидно, что подобные способности и качества лошадей вырабатываются не на равнинах, и это лишний раз говорит о самобытности местного карачаевского коневодства (Р. Д.).

Скотоводство в том виде, в каком его вели карачаевцы, подразумевало и реализацию излишков продукции. В следующем номере газеты «Северный Кавказ» (№50, 1888) Люсин писал: «Карачаевский скот и лошадей можно встретить, обыкновенно, на каждой ярмарке Северного Кавказа; но, кроме того, карачаевцы ведут торговлю скотом и лошадьми с Закавказьем и ежегодно прогоняют часть рогатого скота и лошадей в Сухум, где цены стоят всегда значительно выше кавказских»14.

Летом 1890 года Карачай посетил российский этнограф А. Н. Дьячков-Тарасов. Характеризуя бытовавшие в то время условия коневодства, он пишет: «Некогда знаменитые карачаевские лошади в настоящее время утрачивают свои высокие качества – выносливость, быстроту и осторожность. Хозяева заботятся о количестве голов в табуне, а не об улучшении породы посредством скрещивания с лучшими экземплярами некарачаевской породы… Кое-как вырастив лошадь, он спешит ее продать; однако цена на этих лошадей стоит невысокая: на конских ярмарках Кубанской и Терской областей лучшая идет редко за 150 рублей. На мой вопрос, обращенный к десятку стариков, почему они не скрещивают свой скот с заводскими экземплярами, я получил следующий ответ: „Пробовали заводить – не выживают. Вот если бы нам дали земли на плоскости, тогда можно было бы и овец завести породистых, и лошадей; а теперь нам приходится арендовать землю на плоскости у осетин, у казаков; у нас есть некоторые, что арендуют землю и в Терской области, в Майкопском, Лабинском отделах. Дали нам земли близ Джегуты, а мало – недостает“»15.

Из этой цитаты можно сделать следующие выводы: карачаевские лошади считались знаменитыми; карачаевцы не скрещивали свой скот со скотом «некарачаевской породы»; другие породы скота не выживали в условиях Карачая, что говорит о том, что карачаевские породы достаточно самобытны; для животноводства арендовались территории вне Карачая, что опровергает миф о том, что «в дореволюционном Карачае у коневодов не было пастбищных пространств для полноценного коневодства» (Р. Д.).

В 1895 году в «Алфавитном списке народов, обитающих в Российской империи» говорилось: «Карачаевцы – народ тюркского племени; главное занятие их – коневодство и овцеводство»16.

Карачаевцы были не только коневодами, но и отличными наездниками. Посетивший Карачай в 1896 году исследователь В. Ф. Новицкий писал: «Для горца не составляет никакого затруднения, даже ночью, вскочить на неоседланную лошадь, проехать на ней несколько верст по горам, переправиться через 5—6 холодных горных ручьев и все это часто только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Карачаевцы – смелые и неутомимые наездники; в искусстве езды по крутым склонам гор и скалистым ущельям своей родины они превосходят даже соседних кабардинцев, считающихся лучшими наездниками Кавказа. Карачаевец, отправляясь в дальнюю поездку, совершает ее, обыкновенно, на одной и той же лошади, но, вернувшись

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 14
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?