И снова весна… - Мэрил Хенкс

Подумав о квартире, Марджори улыбнулась. Вспомнилась реакция родителей, посетивших ее во время своего приезда в Лондон весной на открытие выставки рисунков Микеланджело, которой Британский музей отметил пятисотлетие со дня его рождения. Им вообще не нравилось, что их дочь проживает в районе Камдена. Слишком много здесь было иммигрантов со всего мира.

— Здесь слишком экзотично, — сказала леди Патрисия и поджала тонкие губы.

Увидев же крошечную квартиру, в которой стены, потолок и двери были собственноручно размалеваны ее дочерью в синий, оранжевый, зеленый и черный цвета, она вообще утратила дар речи. Только сразу заторопилась уходить, дабы увести лорда Стивена, который, растерянно озираясь, что-то бормотал об особенностях восприятия цвета у нынешней молодежи.

За годы учебы в университете Марджори полюбила непринужденную атмосферу этого приветливого и самого зеленого района Лондона, где было сосредоточено множество музеев и художественных галерей, библиотек и театров, не говоря уже о Британском музее и самом университете. К тому же здесь находится и знаменитый Хампстедский сад, связанный с дорогими ей Именами Китса и Констебля. Сюда она забегает при малейшей возможности. Не в силах отказаться от прогулки в такой чудный день, Марджори своей легкой походкой направилась прямо туда.

Осенью здесь было особенно красиво. Она неторопливо прошлась берегом озера, в водной глади которого отражались золото и багрянец склонившихся над ней деревьев. Хотелось раствориться в этой умиротворяющей красоте и ни о чем не думать. Но в сумочке лежало письмо Кристофера Эйкройда, который несколько лет назад переехал в Нью-Йорк. После кончины своего бездетного дяди он унаследовал там художественную галерею и небольшой, «хотя и великоватый для холостяка», как писал Кристофер с намеком, особняк на Амстердам-авеню.

Пять лет достаточный срок, чтобы найти себе жену в Нью-Йорке, подумала Марджори, прочитав письмо. И что за старомодная привычка писать письма, когда можно просто позвонить? Ее раздражало, что Кристофер до сих пор питает надежды на их совместное будущее. Прямо об этом он, конечно, не писал, только звал работать в свою галерею. Марджори колебалась, понимая, что за этим предложением скрывается напоминание о. данном ею некогда обещании выйти за него замуж.

Возможно, она и не стала бы колебаться, поскольку ближе человека, чем Кристофер, у нее нет, если бы не воспоминания о прекрасном викинге, так поразившем ее воображение в восемнадцать лет. Странно, но за эти годы образ Эрнеста Гриффита ничуть не померк. Напротив, он становился только ярче, когда она сравнивала его со всеми претендентами на ее особое внимание.

К двадцати трем годам у Марджори исчезли последние признаки детской пухлости, которую она принимала за избыточный вес. Вылупившаяся из детского кокона аристократка с великолепной фигурой и осанкой требовала соответствующего оформления. И Марджори, приучив себя экономить на квартире и еде, не отказывала себе в удовольствии одеваться у известных дизайнеров.

Сегодня на ней был модный костюм из мягкой шерстяной ткани светло-серого цвета. Брюки, чуть расклешенные от колена, подчеркивали длину идеальных по форме ног, полусвободный жакет с большими накладными карманами, перетянутый поясом, демонстрировал тонкую талию и стройные бедра. В приподнятом большом воротнике царственно покоилась лебединая шея. Темно-синяя блузка с широкой стойкой усиливала впечатление от густой синевы ее глаз. А венчала всю эту элегантность очаровательная головка с густыми каштановыми волосами, коротко стриженными и красиво уложенными. Берет из той же ткани, что и костюм, Марджори держала в руках. Небольшая сумочка из дорогой кожи свисала на длинном ремне с ее плеча. На нее оглядывались, ею откровенно любовались немногочисленные в этот день мужчины и женщины, прогуливавшие в парке собак и детей.

Но Марджори, погрузившись в свои мысли, ничего не замечала. Мысленно она пыталась прозреть свое будущее, которое никак не хотело сменить свои расплывчатые очертания на что-то более определенное. Ясно пока только одно, что к родителям, дабы не уподобиться им, она не вернется. Конечно, предложение Кристофера заняться в его галерее экспозицией современных художников таит в себе много заманчивого. Оно дало бы ей свободу действий, возможность проявить свои профессиональные способности, но главное — независимое финансовое положение. Если бы не смущали ее душу не совсем бескорыстные мотивы друга…

Марджори так ушла в свои мысли, что чуть не столкнулась с мальчиком лет шести, бежавшим ей навстречу и самозабвенно игравшим с большим разноцветным мячом. Он то подбрасывал его высоко над головой, то ударял по нему ногами и быстро бежал следом, чтобы поймать и снова бросить так высоко, как это только возможно.

Она огляделась. Не увидев поблизости никого из взрослых и испытывая некоторое беспокойство, она прошла дальше и наконец увидела двух молодых женщин, которые сидели на скамейке и увлеченно беседовали. Одна из них покачивала коляску с младенцем. Видимо, другая женщина няня или мать мальчика, подумала Марджори. Довольно легкомысленно отпускать ребенка одного играть с мячом у воды. Словно в ответ на ее тревогу со стороны озера донесся негромкий крик и шумный всплеск. Марджори вскрикнула, чтобы привлечь внимание женщин, и бросилась назад. Как она и опасалась, ребенка на берегу не было видно, но с другой стороны к тому же месту бежал высокий мужчина, который оказался гораздо проворнее. Когда подоспела Марджори, он уже выносил мальчика на берег.

— Хорош отец! — возмущенно воскликнула Марджори.

— Я не отец, а случайный прохожий, — с невозмутимым спокойствием ответил мужчина и пристально посмотрел на нее.

От удивления Марджори на секунду онемела и даже перестала дышать.

— И еще вольный художник, — тихо произнесла она на выдохе, узнав в мнимом отце Эрнеста Гриффита.

Но во что превратился его дорогой костюм! Из карманов твидового пиджака лилась вода, шоколадного цвета брюки облепили его ноги! Марджори не смогла сдержать неуместной в такой ситуации улыбки, в которой выразились ее неуемная радость от неожиданной встречи и врожденное чувство юмора. Улыбка исчезла с лица, когда ее бесцеремонно оттолкнула женщина, которую она незадолго до этого видела сидящей на скамейке.

— Что вы сделали с моим ребенком?! — визгливо запричитала та.

Марджори заметила, что мальчик испуганно-виновато смотрит на нее исподлобья. Еще одна жертва родительского равнодушия, мелькнуло у нее в голове.

— Миссис, не имею чести знать вашего имени, я только вытащил вашего сына из воды. Получите! — Эрнест передал мокрого с головы до ног ребенка вздорной мамаше, и та быстро унесла свое сокровище, которое по ее недомыслию чуть не утонуло в озере. Не теряя достоинства, Гриффит стал неторопливо отжимать воду с пиджака.

— Вы можете простудиться, если не поторопитесь, — с искренним беспокойством сказала Марджори и смутилась. День выдался на редкость теплый, и оснований для беспокойства нет.

— Со мной все в порядке, а вот парнишке явно не повезло с матерью. К сожалению, на сегодняшний день мой костюм имеет подмоченную репутацию. Придется ехать домой переодеваться. Здесь неподалеку моя машина. А заодно я мог бы завезти вас домой. Вы ведь живете в квартале Белсайз-парк, я не ошибаюсь?