Остров сокровищ - Елена Ворон

Воспоминание о нашей ссоре обожгло хуже паутинника. Лайна — дочь сквайра Трелони, чье поместье стоит на берегу Жемчужной лагуны. Местная королева. Балованная девчонка, которой вздумалось стать Осененной дикой Птицей из заповедника.

Вчера Лайне исполнилось двадцать лет, и сегодня она объявила о своем желании.

Услышав такое, я лишь отрицательно потряс головой. Как только ей на ум взбрело? Просить меня добыть ей Птицу!

— Джим, пожалуйста, — кротко попросила моя любимая.

Она сидела в кресле у пульта, подобрав под себя ноги. Темные волосы скрывали ее целиком, виднелся лишь край узкой юбочки да загорелые коленки. Из-под длинной челки на меня глядели яркие глаза — сине-зеленые, точно пронизанная солнцем морская волна.

— Нет, — отрезал я.

— Это не каприз, мне в самом деле нужно.

Считается, что перья Птиц пробуждают в человеке скрытые возможности: чувства обостряются, интуиция усиливается, и люди делаются чуть ли не экстрасенсами. Однако лично я особых способностей за собой не замечал. Интуиция у меня всегда была, а слышать лес и читать следы я умею, потому что егерь. И не заметно, чтобы Осененность пошла на пользу нашим соседям или тому же Гарри Итону. По-моему, это больше вопрос престижа. Люди гордятся собой и бережно хранят подаренные Птицами перья: кто спит на них, кто ставит в вазу, как цветы, а женщины украшают одежду или прическу. И только я в память об отце не держу в своем номере ни единого пера.

Лайна тряхнула волосами, по ним пробежали волны красноватых искр.

— Джим, мои родители — Осененные настоящей Птицей. И твои тоже. И ты сам — Дважды Осененный.

— Это не моя вина. — Я стал Дважды Осененным в день, когда погиб отец.

— Джим, послушай, — проникновенно заговорила Лайна. — Если честно… я не могу выйти замуж за человека, которому я не ровня.

— Я тебе выберу лучшую Птицу из питомника.

— В питомнике не Птицы, а ерунда! Сколько девчонок туда ходили! Лиза, Дана, Тереза… И что? По-твоему, они стали лучше, добрее, умнее? Ты бы на них посмотрел.

Очень надо смотреть на дурех. Я не бываю на балах в поместье Трелони, и Лайна обижается, но мне там тошно. Местное высшее общество — сборище пустомель, которых сквайр вынужден у себя принимать.

— Лайна, — я взял ее руки в свои, — я люблю тебя безо всяких Птиц.

У нее умоляюще выгнулись брови.

— Джим, одна Птица. Одна-единственная из целого заповедника. Рано или поздно их все равно перебьют. Пусть хоть что-то достанется не чужим людям, а нам с тобой.

— Тогда я стану Трижды Осененный, и тебе по-прежнему не будет покоя, — улыбнулся я.

Шутка не удалась; рассерженная Лайна вырвала руки и выпрямилась, спустила ноги с кресла.

— Не прикидывайся дурачком! Ты в девятнадцать лет уважаемый человек, с тобой считаются все — и мой отец, и доктор Ливси, и этот ваш космолетчик Бонс. А я в свои двадцать никто. Тереза и та на меня пыхтит, потому что в питомнике побывала. Мол, у нее теперь интуиция — ого-го-го! Она мир кожей чует, сердцем слышит, затылком видит. Только и знает, что похваляется. А ты егерь. Тебе Птицу подманить — раз плюнуть. Мне девчонки поначалу завидовали, чуть не лопались, а теперь смеются. Мол, раз Птицу обеспечить не желает, значит, не любит…

— Глупости.

— Вовсе не глупости. Просишь меня выйти замуж, а сам даже до свадьбы вот столечко сделать не хочешь. Что же потом будет? Через год смотреть на меня не захочется?

— Это не твои слова. — Я начинал злиться. — Кто тебе нажужжал?

Лайна вскочила, яркие глаза потемнели, как море перед грозой.

— Ты возьмешь меня на охоту?

— И не проси.

— Ты — возьмешь — меня — на охоту? — раздельно повторила она.

— Лайна! Если б я просто жил в поселке… или в городе… я стал бы для тебя охотником. Но пойми: я — Хранитель Птиц.

— Возьмешь или нет? — Она потянула с пальца подаренное мной кольцо.

— А если бы взял? Ты что — любила бы меня, как прежде? Если б я предал дело своего отца? Предал его память?

Размахнувшись, Лайна швырнула колечко в окно; оно звякнуло о стекло и отскочило, покатилось обратно ей под ноги.

— Подавись своей памятью! Отец твой был сумасшедший, и ты тоже!

Я влепил ей пощечину. Лайна отшатнулась, схватилась за щеку; глаза налились слезами. Я испугался, что повредил ей скулу. Затем вообще испугался того, что натворил.

Она попятилась к двери. Я кинулся за ней, схватил за плечи.

— Лайна, прости…

— Проси прощения у Птицы! — Она вывернулась из моих рук и выбежала из комнаты.

— Лайна!

Она убегала по коридору — смертельно обиженная, несчастная. Выбросившая кольцо невесты.

— Лайна, постой. — Я нагнал ее. — Выслушай.

— Оставь меня в покое.

— Лайна, я же люблю тебя…

— А я тебя ненавижу! — выкрикнула она.

Вот и все, что случилось. Я стоял в дверях и смотрел, как Лайна бежит к своему глайдеру, а следом торопится ее пилот, выскочивший из бара. Потом глайдер поднялся и взял курс над морем к Жемчужной лагуне, и не было сил смотреть ему вслед.

Чтобы гулять в заповеднике, надо всего лишь получить разрешение у егеря. Сигнализация срабатывает, когда система обнаруживает у пришельца винтовку-птицебой. На иное оружие система не рассчитана — вот глупость-то! — и выехав по тревоге, можно нарваться на станнер, лучемет или даже на «стивенсон», купленный по случаю у космодесантника.

Впрочем, на лучемет мы с отцом нарвались только раз. Охотники на Энглеланде — народ безобидный. Они забираются в лес, чтобы стать Осененными Птицей, а это совсем не вяжется с убийством егеря.

Как всякому Хранителю Птиц, мне полагается напарник. В заповеднике двенадцать участков, и должно быть двадцать четыре сотрудника. Нас же всего одиннадцать, и пятый участок долго был бесхозный, пока его не разделили между тремя егерями. Одиннадцать человек против освоенной зоны планеты. Даже не смешно.

Не желают люди заниматься хлопотным и бесполезным делом, охраняя обреченных Птиц. Властям наплевать, их устраивают питомники. Сумасшедший, назвала меня Лайна. Да, наверное, так и есть.

Браслет-передатчик подмигивал огоньком. Все тот же восьмой квадрат. На пикник расположились, что ли? Нарочно торчат на одном месте, поджидая егеря? Странно. Может, система сбоит? Принимает за винтовку какую-нибудь деталь глайдера новой модели, и там совсем не охотники?

Скутер лавировал меж толстых стволов ели-ели. Под распростертыми лапами стоял зеленый сумрак. Наверху поблескивали плетеные зеркала паутинников, а на усыпанной сухими колючками земле порой встречались яркие пятна света. Таких солнечных «зайчиков» надо сторониться: если зеркало накренилось и отражает свет вниз, того и жди, оборвется.