Его невыносимая ведьма - Валентина Гордова

И все они стояли и с одинаковой смесью шока и ужаса смотрели на стоящую тут же карету. Чёрная, явно дорогая — эор не пожалел денег на свою дочь.

Я спустился по каменным ступенькам и приблизился к транспорту, но заговорить мне никто не позволил. Тёмный, стоящий на земле ко мне спиной, всё сказал сам:

— Ты мне обещала! — Воскликнул он с неподдельным возмущением.

Ничего удивительного, что вмешиваться я не стал уже просто из любопытства.

— Я такого не помню, значит, ничего я тебе не обещала. — Отозвался изнутри голос, точно не принадлежащий Мире.

Потому что эти наглые интонации, буквально пропитавшие негромкий, чуть хрипловатый голос, я бы точно запомнил. Невеста прихватила с собой служанку?

— У нас договор! — Прошипел тёмный, продолжающий не замечать моего присутствия. — Ты сама расписывалась!

Какой-то шелест бумаг, шорох тканей, недолгая тишина и уверенное:

— Ты меня заставил.

Извозчик зашипел, зарычал и весь напрягся, готовясь прыгнуть внутрь и… сделать что-то не очень хорошее, например, убить кого-нибудь.

— Что здесь происходит? — Пришлось срочно спасать свою вроде как невесту.

Конечно, мысль, что меня от неё избавят, очень радовала, но не делать же этого столь грубым способом. И не на моей территории.

Тёмный дёрнулся повторно, в этот раз уже от неожиданности, стремительно развернулся, увидел меня и тут же подобрался, спину распрямил, подбородок вскинул.

— Уважаемый эор, — учтиво склонился он, не заметив моей мимоходной усмешки при слове «эор», — для меня большая честь доставить к вам вашу невесту, и я искренне вам сочу… э-э-э, я искренне вас поздравляю. Но ваша невеста!..

Она только появилась, а от неё уже одни проблемы. Тяжёлый вздох я подавил, вместо этого спокойно спросил:

— В чём проблема?

Проблема была в договоре, который мне и продемонстрировали. Написанный чьей-то нетвёрдой рукой с безобразным неразборчивым почерком, внизу он имел две подписи: корявую и мелкую и корявую, но размашистую. И ладно, если бы на этом всё заканчивалось, но подсунутая мне бумага едва заметно мерцала защитным заклинанием. В моей академии такому не учат.

Нехорошее подозрение зашевелилось где-то внутри, но победило, как и всегда, любопытство.

— И что здесь?

— Здесь, — набрав в грудь побольше воздуха, обрадовался извозчик свободным ушам, — заключенный между мной и вашей невестой договор, согласно которому она соглашается выплатить мне два золотых, если я доставлю её к вам до заката сегодняшнего дня. Я доставил, а она отказывается платить!

Молодец, конечно, но… карета в отличном состоянии, лошади породистые, сильные, сам тёмный выглядит довольно неплохо. Не думаю, что по их обычным расценкам поездка через весь материк стоит всего два золотых. Раз в десять больше, как минимум.

Что самое забавное, до тёмного это тоже дошло.

Вначале он дёрнулся, как от удара, и заметно побледнел. Затем перевёл потерянный взгляд на свой транспорт, взглянул на уставших лошадей и побагровел.

— Франц, — повысив голос, позвал я дворецкого, — проследите, чтобы с извозчиком расплатились согласно заключенному с айриной договору. Благодарю вас, уважаемый.

Тёмный попытался что-то сказать, но не смог произнести и слова, вновь бледнея и глядя на договор в своих руках с таким ужасом, будто это была не бумага, а чья-то отрубленная голова.

Хмыкнув и отвернувшись к карете, я сказал уже исключительно для того, кто был внутри:

— Выходите, айрина.

Мгновение ничего не происходило, затем послышалась какая-то возня, шелест ткани, короткий перестук и на свет вышло оно…

Ну-у-у… точно могу сказать, что это не Мира. Оно было мелким, бледным, помятым и жутко растрёпанным. А ещё ему, точнее, ей, кажется, было плохо.

Чуть покачиваясь на пороге, айрина, не открывая глаз, вытянула ногу вперёд и хотела, наверно, сделать шаг… вместо этого начала падать. Поймал я её чисто рефлекторно, сам даже не понял, просто подхватил и машинально прижал к себе, оберегая недоразумение от падения.

И она проснулась мгновенно.

Распахнула тёмные реснички и с неподдельным негодованием воззрилась на меня снизу вверх ясными зелёными глазками. А затем разомкнула бледные губки и вместо «спасибо» я услышал:

— Поставьте меня немедленно!

Громко, к слову, прозвучало, зло и обижено. Не сказал бы, что у такой мелкой айрины может быть такой повелительный голос. От неожиданности её случайно чуть не уронил. Потом появились закономерные злость, раздражение и уже вполне осознанное желание уронить её специально.

Но сдержался. Осторожно на ноги поставил и отступил на шаг назад, рассматривая её если не с ужасом, то с удивлением как минимум.

Вопрос «что ты такое?» так и рвался с языка, но его я тоже сдержал. Да и вообще ничего решил пока не говорить, позволяя той, что мне даже до плеча не доставала, со всем вниманием осмотреть меня с ног до головы и заговорить первой:

— Жених, как я понимаю?

И столько «радости» в голосе, что цветы в клумбах завяли.

Я никогда не считал себя красавцем, хоть айрины и не обделяли своим вниманием. Но это пренебрежение, едва ли не отвращение на лице этого недоразумения нанесли болезненный удар по моему чувству собственного достоинства.

Глаза прищурились сами собой.

На себя бы посмотрела, мелочь.

Я честно собирался прекратить это всё, сказать ей, что видел свою невесту и её подстава меня не проведёт. Собирался отослать её и воспользоваться этим, чтобы отменить и помолвку, и свадьбу, и всё дальнейшее. Но теперь…

Наверно, я всё же идиот, раз повёлся, как мальчишка.

— А вы невеста? — Хмыкнул, подавляя порыв раздражения и желание сразу раскрыть все тайны. — И как зовут?

Айрина смерила меня подозрительный взглядом, недовольно поджала губы и, стараясь скрыть волнение, неприязненно спросила:

— Даже имени моего прочесть не удосужились?

Удосужился, дорогуша. Но вместо этого спокойно покачал головой.

Темноволосое недоразумение скривилось сильнее, умело пряча облегчение во взгляде, и тоном, будто делала мне великое одолжение, представилась:

— Давина.

И что же ты, Давина, здесь делаешь? Решила обмануть меня с дорогой невестушкой? Подсунули мне не ту невесту? Да без разницы. Один кахэш — взвоешь и сама от свадьбы откажешься.

— Акар, — представился в свою очередь, — но для тебя исключительно мой господин.

Ясные, как лесная зелень в солнечных лучах, глаза медленно прищурились. Знаете, на меня впервые в жизни смотрели так оценивающе. Как на будущий труп. Сам некромант, так что я знаю, о чём говорю.