Мой бесстрашный герцог - Валери Боумен

– Что, никаких воспоминаний? – Марк положил обе руки на спинку дивана. – Никаких разговоров о приятных событиях в прошлом?

Николь вскинула темные брови.

– А они были, эти приятные события? По-моему, их было слишком мало, и они случались слишком редко, так что и говорить о них не стоит.

– Но ведь были. – В постели. Марк дернул свой шейный платок. Какого черта он вдруг стал таким тугим?

А она нервно теребила пучок волос на затылке. Только Николь могла так быстро собрать волосы в пучок – даже не глядя в зеркало – и выглядеть после этого весьма и весьма… Несколько длинных вьющихся рыжих прядей обрамляли лицо, на котором застыло выражение неудовольствия и раздражения.

– Ладно, хватит, – проворчала она. – У меня нет времени на пустые разговоры. Сегодня я иду на ужин, и мне надо переодеться.

Марк прикусил губу, но все же не сумел сдержать насмешливого замечания.

– Наденешь чистые бриджи? – Проклятье! Жена выглядела потрясающе в мужском костюме. Честно говоря, она в любом костюме выглядела великолепно. И годы были к ней добры. Детская пухлость лица уступила место тонкости и изяществу. Только губы остались такими же припухлыми, розовыми и манящими, а волосы – густыми, пышными и шелковистыми. Глаза же казались немного уставшими, но, как и прежде, светились умом и проницательностью. А фигура… хм… фигура, похоже, стала еще роскошнее. Вероятно, сказались длительные верховые прогулки. Черт побери, он бы многое отдал – только бы эти сильные изящные ноги снова обхватили его бедра.

– Несмотря на мой теперешний внешний вид, можешь не сомневаться: у меня еще есть платье… пожалуй, даже два. – Ее слова отвлекли Марка от непристойных мечтаний. Николь же напряженно улыбалась.

Марк встал, подошел к столику у стены и налил себе бренди.

– Собираешься опять встретиться с графом?

– А что?.. – В ее низком голосе, как и прежде, звучала хрипотца. – Неужели ревнуешь?

– Ревную? Понятия не имею, что означает это слово.

– Граф – мой друг, не более того.

Марк пожал плечами и плеснул себе еще немного бренди.

– Уверен, ты бы мне сказала, будь он не только другом.

– Уверена, что тебе наплевать.

– Ошибаешься. Ни одному мужчине не понравится представлять свою жену в постели с другим мужчиной. – Марк сделал большой глоток.

Николь закатила глаза.

– А ты, разумеется, все эти годы воздерживался от интимных связей, – проговорила она с усмешкой.

Именно так и было. Но Марк скорее умер бы медленной мучительной смертью – вроде той, что грозила ему в плену у французов, – чем признался в этом. Однако же… Они с Николь приняли совместное решение разъехаться и не виделись десять лет. А Николь – красивая женщина в самом расцвете сил. И… Черт побери, перспектива разбить графу нос или сломать челюсть показалась Марку в этот момент необычайно привлекательной.

– Я никогда не рассказываю о своих любовных связях, дорогая, – проговорил он наконец.

Николь напряженно улыбнулась. Чуть помолчав, решила сменить тему.

– Значит, ты стал генералом?

– Да, стал. – Марк подошел к окну, за которым простирались бескрайние лавандовые поля. Одну руку он заложил за спину, став очень похожим на полководца, осматривавшего поле битвы. Эта поза оставалась для него все еще привычной, хотя он уже довольно давно оставил действительную службу.

– Полагаю, тебя следует поздравить? – Тут принесли чай, и Николь наполнила свою чашку, в которую щедро плеснула сливок (Марк помнил, что она всегда пила чай со сливками, но без сахара).

– Нет, не стоит. – Он покачал головой и сделал еще глоток бренди.

Серебряная ложечка, которой Николь размешивала чай, звякнула о тонкий фарфор.

– Должна признаться, я часто думала, когда получу известие о твоей гибели, – проговорила она вполголоса.

Невесело усмехнувшись, Марк пристально уставился на жену.

– Ты так мало верила в меня? Или принимала желаемое за действительное?

– Ни то ни другое. – Николь поднесла чашку к губам. – Просто я хорошо знаю, насколько безрассудным ты можешь быть.

Марк опустил голову.

– Мог быть.

– Правда? – Она взглянула на него с искренним изумлением. – Ты приехал, дабы сообщить мне, что изменился?

– Я изменился, но все же не настолько, – ответил Марк с усмешкой.

– А знаешь… я почему-то не удивлена. – Николь поставила на стол чашку и скрестила руки на груди. – Скажи, Марк, зачем ты приехал?

Он отсалютовал ей бокалом. Янтарная жидкость сверкнула в лучах послеполуденного солнца.

– Видишь ли, мне необходима от тебя… одна любезность.

– В этом я не сомневалась. Какая именно? – Николь снова поднесла чашку к губам и сделала глоток.

Марк допил бренди и заглянул жене в глаза.

– Мне необходимо, чтобы ты на несколько месяцев вернулась со мной в Англию, прикинувшись моей любящей женой.

Николь поперхнулась чаем и надолго закашлялась. Если бы Марк заявил, что желает ее участия в генеральном сражении, она была бы не так удивлена.

Откашлявшись, она достала из кармана платочек, вытерла слезящиеся глаза и устремила на мужа пристальный взгляд.

– Чего ты от меня хочешь?

Марк поставил на стол пустой бокал и шагнул к жене.

– Уверен, ты меня хорошо расслышала. Видишь ли, моя кандидатура рассматривается на повышение. Очень хорошее повышение. Я собираюсь стать министром внутренних дел.

Николь невольно присвистнула.

– Министром внутренних дел? – Она всегда знала, что Марк необычайно честолюбив, и не сомневалась, что он далеко пойдет. Но все же… Неужели он будет вхож к королю? Неужели будет иметь такую огромную власть? Она опустила глаза, взглянула на свой мутный от сливок чай и постаралась придать лицу непроницаемое выражение. – Итак, твои политические амбиции наконец будут реализованы? Но при чем тут я?

Марк склонил голову к плечу и пристально посмотрел на собеседницу.

– К сожалению, ты имеешь к моему назначению самое прямое отношение. На эту должность нужен семейный человек.

Николь нахмурилась.

– Ты рассказал о своей семье?

Муж покачал головой.

– Нет. – От его короткого резкого ответа у Николь перехватило горло. – Моя семья здесь ни при чем. Просто им нужен женатый человек, а не холостяк. Вот и все.

Да, конечно… Ей не следовало говорить о его семье. Это для него такая же болезненная тема, как и раньше.

– Ты надеешься, что, продемонстрировав меня после всех этих лет, сумеешь укрепить свое положение?