Дикая Флетчер - Кэти А. Такер

– Может, мне стоит просто побыть здесь, внизу, где прохладно. Там, снаружи, при такой влажности, будет просто ужас, – бормочет он, ни к кому конкретно не обращаясь. Он вытирает ладонью бисеринки пота, стекающие вниз по лбу, кажется, не замечая исходящего от меня раздражения.

Я делаю вид, что не слышу его, потому что ни один здравомыслящий человек не ведет пустых разговоров в метро, и достаю телефон, чтобы перечитать сообщения, которыми мы с Кори обменялись ранее, когда я стояла в оцепенении на Фронт-стрит, пытаясь осмыслить произошедшее.

«Меня только что уволили».

«Черт. Мне жаль».

«Мы можем встретиться за чашечкой кофе?»

«Не могу. Завален. Весь день с клиентами».

«Вечером?»

«Посмотрим. Позвонить тебе позже?»

Знак вопроса в конце говорит о том, что сейчас Кори не готов даже сделать быстрый телефонный звонок, чтобы успокоить свою девушку. Конечно, я знаю, что в последнее время он перегружен. Рекламное агентство, в котором Кори работает, заставляет его вкалывать круглые сутки, чтобы попытаться угодить их самому крупному и самому непокорному корпоративному клиенту, и Кори должен провести эту кампанию, возможно, тогда у него появится хоть малейшая надежда получить повышение, которого он добивается почти два года. За последние три недели я видела Кори всего два раза. Я не должна удивляться, что он не может просто бросить все и встретиться со мной.

Тем не менее мое разочарование разбухает.

– Знаешь, в такие дни мне хотелось бы быть женщиной. Вы, девушки, можете обойтись гораздо меньшим количеством одежды.

На этот раз потный мужчина обращается ко мне. И смотрит прямо на меня, на голые ноги, которые открыла его взору моя черная юбка-карандаш.

Я бросаю на него ровный взгляд, затем сжимаю бедра вместе и отодвигаюсь подальше, позволяя своим длинным волосам цвета корицы прикрыть часть лица.

Наконец, мужчина улавливает мое настроение.

– О, у вас был один из тех дней. – Он указывает на коробку с вещами на моих коленях. – Не волнуйтесь, вы не одиноки. За годы я видел немало людей, которые вот так выходили из офисных зданий.

На вид ему около пятидесяти лет, в его курчавых волосах больше седины, чем темного цвета, и они почти не растут на макушке. При беглом взгляде на его рубашку я замечаю ярлык с надписью «Уборщики Уильямсонса». Он, должно быть, работает на одну из тех клининговых компаний, которые компании вроде моей нанимают по контракту. Я видела, когда работала допоздна, как эти уборщики неторопливо толкают свои тележки вдоль проходов в кабинки, стараясь не мешать сотрудникам во время опорожнения мусорных корзин.

– Я уволилась, – вру я, закрывая коробку крышкой, пряча ее от любопытных глаз. Рана, нанесенная моей гордости, еще слишком свежа, чтобы говорить об этом с совершенно незнакомыми людьми.

Мужчина улыбается так, словно мне не верит.

– Так чем ты занимаешься?

– Риск-аналитик в банке.

Почему я все еще ублажаю потребность этого человека в разговоре?

Он кивает, как будто точно знает, что это такое. Если бы вы спросили меня, что это такое, четыре года назад, когда я получала диплом в Университете Торонто, я бы не смогла вам ответить. Но я все равно обрадовалась, когда поступило предложение о работе. Это был мой первый шаг в качестве молодой женщины-специалиста, нижняя ступенька корпоративной лестницы в центре Торонто. Полуприличная зарплата с льготами и пенсией, работа в крупном банке. Множество галочек в графе «хорошая карьера», особенно для двадцатидвухлетней женщины, только что окончившей учебу и имеющей хорошие способности к математике.

Вскоре я поняла, что работа аналитиком рисков сводится к тому, чтобы вводить в ячейки электронных таблиц цифры и следить за тем, чтобы формулы выдавали именно те ответы, которые тебе нужны. Это просто мартышкин труд. Честно говоря, по большей части мне было скучно.

– Так почему же ты тогда уволилась?

– Я не увольнялась, – наконец признаюсь я с дрожащим вздохом. – Ну, знаете, реструктуризация.

– О, да. Я хорошо это знаю. – Мужчина делает паузу, пристально изучая меня. – Но тебе нравилась эта работа?

– А кто-нибудь вообще любит свою работу?

– Ты слишком молода, чтобы быть такой циничной. – Он усмехается. – Тебе хотя бы нравились люди, с которыми ты работала?

Я думаю о своей группе. Марк, мой микроманипулирующий босс с хроническим запахом кофе изо рта, который назначает встречи только для того, чтобы подтвердить свои намерения, и отмечает минуту, когда ты уходишь на обед, и минуту, когда ты возвращаешься за свой стол; и Тара, одержимый тип А, у которой нет жизни вне работы и которая проводит свои выходные, отправляя длинные письма с предложениями по улучшению процесса с заголовками «Срочно! Требуются действия», чтобы в понедельник утром они первым делом попали во все почтовые ящики. Радж и Аднан довольно милые, хотя они никогда не присоединялись выпить после работы и не могли услышать от меня простое «Доброе утро, как дела?» без того, чтобы не покраснеть. А еще есть Мэй, которая сидит через одну кабинку, она никогда не отправляет ежедневные отчеты вовремя и ест квашенную капусту за своим столом, несмотря на то, что корпоративная политика запрещает приносить в офис сильно пахнущие продукты. Мне приходится покидать свой стол или десять минут давиться рвотными позывами.

Каждый.

Проклятый.

День.

– Не очень, – признаю я.

Честно говоря, я не могу вспомнить, когда в последний раз мне не приходилось вытаскивать себя из постели или не смотреть на часы во время рабочего дня. Я любила ощущение, которое возникало каждый вечер, когда я выключала компьютер и хватала пальто.

– Может, тогда быть уволенной – это хорошо. – Мужчина ухмыляется.

– Да. Может быть.

Приближается станция «Дэвисвилл». Со вздохом облегчения, что я могу закончить этот разговор не нагрубив, соскальзываю со своего места. Балансируя с громоздкой коробкой в одной руке, я крепко держусь за перекладину и жду, когда вагон остановится.

– Я бы не стал слишком беспокоиться об этом. Ты молода. – Мужчина поднимается с сиденья, когда вагон резко останавливается. – Эти работы – на каждом шагу. Через пару недель ты уже будешь работать в другом банке.

Он просто пытается заставить меня почувствовать себя лучше. Я одариваю его натянутой, но вежливой улыбкой.

Двери открываются, и я выхожу на платформу.

Мужчина навязчиво идет рядом.

– Знаешь, я был на твоем месте пятнадцать лет назад, когда тащил свой ящик с вещами из офиса в центре Торонто. Конечно, это был большой удар по моему самолюбию, но это был и пинок под зад. Я решил взять выходное пособие и открыть клининговый бизнес вместе