Я (не) умею любить - Екатерина Белая

Седовласый старик с умными серыми глазами оторвался от меню и переключил на неё своё внимание.

— Эмили, детка, мне как всегда, пожалуйста, — ответил, улыбнувшись, — Как отец? Держится?

Она грустно ответила на улыбку и кивнула.

— Папа поправляется. Мы надеемся, что в скором времени он вернётся к полноценной жизни.

— Вернётся-вернётся, — уверенно произнёс старик, — Дирк — кремень. Передай, что мы все его тут ждём. Пускай знает.

Некоторые посетители согласно закивали, выкрикивая слова поддержки, и сердце девушки сжалось от благодарности, а в глазах защипало.

— Спасибо, — только и смогла вымолвить, — Я обязательно передам.

Развернувшись, Эмили направилась в сторону кухни, и зайдя в помещение пропитанное запахами готовящейся еды, встретилась взглядом с Мэри.

Жена брата — маленькая, пышнотелая блондинка с добрыми синими глазами взволнованно оглядела девушку.

— Милая, — мягко промолвила родственница, — Ты совсем вымоталась за эту неделю. Иди домой. Тебе нужно заниматься учебой, а не этим всем.

Мэри была права. Семестр в колледже только начался, а у Эмили уже накопились долги по дисциплинам. Работа в баре забирала большую часть времени, не давая полноценно погрузиться в учебу.

— Там полная посадка, — возразила, показывая на дверь, — Я не могу уйти.

— Можешь. И уйдёшь, — строго произнесла блондинка, замешивая тесто, — Я вызову Кэтти. Она подменит тебя.

Девушка начала возражать, но Мэри была непреклонна. И уже через четверть часа Эмили отправилась домой, намереваясь провести остаток дня за учебниками.

Их небольшой, но уютный домик встретил её вкуснейшим запахом маминой выпечки и подозрительной для такого времени тишиной.

Девушка направилась в гостиную, увидев дремлющую на диване миссис Сандерс, а рядом с ней расположившегося на кресле отца, который читал книгу.

— Пап, всё хорошо? — тихонько спросила, присев на подлокотник кресла.

— Тише, Куколка, — шёпотом произнёс Дирк, откладывая книгу, — Твоя мама уснула. Пускай отдохнёт.

Эмили улыбнулась. Отец даже выключил телевизор, чтобы его драгоценную супругу не тревожили посторонние звуки.

Заботливый. Любящий. Самый лучший.

Она обняла его за шею и чмокнула в щетинистую щеку.

— Как здоровье? — поинтересовалась, заглядывая в карие глаза.

— Я чувствую себя полным сил и энергии, — ответил уверенно, — Не понимаю, почему до сих пор меня держат под домашнем арестом?

— Пап, перестань, — произнесла, отстраняясь, — Просто так тебе бы не прописали домашний режим. Кстати, сегодня в баре многие посетители пожелали тебе скорейшего выздоровления. Это так мило.

Дирк нахмурился и покачал головой.

— Пока я тут прохлаждаюсь, моя семья тянет жилы, чтобы выжить. Джон бросил основную работу, ты закинула учебу, а мать целыми днями обхаживает меня, словно я немощный инвалид…

— Пап…

— Эти докторишки ни черта не смыслят! Не могут отличить здорового от больного…

— Папуль, — Эмили сжала ладонь отца, привлекая внимание, — Мы справимся с этим. Всё наладится. Наша сила — в единстве, помнишь?

Дирк посмотрел на неё с теплотой в глазах.

— Куколка, ты у меня совсем взрослая стала, — он взял её лицо в ладони, — Моя умница. Прошу тебя, не запускай учебу. Женщине нужен тыл в виде образования.

— Я помню это, — улыбнулась и встала, направляясь в сторону своей комнаты, — Сегодня как раз собираюсь заняться подготовкой к зачётам.

— Вот и правильно, — подбодрил он её, — Ты права, мы со всем справимся. Оклемаюсь, и заживём как раньше.

Эмили улыбнулась словам отца и скрылась за дверью своей комнаты.

— Тадеуш Андерсон! Ты кобель и неблагодарная свинья! — послышался истеричный женский крик.

Алекс поморщился от высоты децибелов, которые издавала его мать.

Мужчина вышагивал по дорогому ковровому покрытию, направляясь в сторону кабинета отца, откуда собственно и слышались звуки ссоры.

— Ты забываешься, Лаура! Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — раздался грозный рык Андерсона-старшего, — Твоя жизнь похожа на долбанную сказку, только благодаря мне! Поэтому закрой свой рот и оставь меня в покое!

— На сказку? Благодаря тебе? — голос матери был полон сарказма, — Моя жизнь — это дешёвая трагикомедия, в которой ты делаешь из меня посмешище на весь город!

— Ну, со словом "дешевая" ты, конечно, погорячилась, — раздраженно бросил отец, — Твоё содержание ежемесячно обходится мне в сумму, на которую можно накормить всех голодающих детей Африки!

— Крохобор!

— Стерва!

— Не помешаю?

Алекс распахнул массивные двери и вошёл в кабинет.

— Сынок! — мать тут же бросилась к нему навстречу со скорбным выражением лица и заплаканными глазами, — Этот человек! Он… Унизил меня при всех! Он открыто ходит со своими шлюхами на вечеринки наших общих друзей! Представляешь?

— Мамуль, это всё бред, — подошёл к ней и чмокнул в щёку, — Разве отец станет так поступать с такой шикарной красавицей, как ты?

Его мать действительно была красавицей. Стройная ухоженная брюнетка с голубыми глазами и прекрасным чувством вкуса и стиля.

— Станет! Ещё как станет! — она зарыдала, уткнувшись в грудь сына, — Я такая несчастная! Никому не нужная!

— Актриса, — недовольно фыркнул Тадеуш и выпил залпом стакан бренди.

Алекс проехался по отцу тяжелым взглядом и обратился к Лауре:

— Давай ты пойдёшь к себе и постараешься успокоиться. А я зайду позже и мы всё обсудим. Хорошо?

— Да, милый, — произнесла женщина, вытирая слезы шелковым платком, — Я буду ждать тебя.

С этими словами она покинула кабинет с гордо поднятой головой. Когда дверь за ней закрылась, Андерсон осуждающе посмотрел на отца.

— Серьёзно? — он насмешливо изогнул бровь, — Ты уже своих шлюх по тусовкам друзей таскаешь?

— Это не твоё дело, понятно? — рявкнул Тадеуш и устало потёр глаза, — Дьявол! Лаура выпила мне всю кровь… Истеричка хренова!

— Эй, выбирай выражения, — грубо одернул отца, — Ты говоришь о моей матери.

Сколько Алекс себя помнил, его родичи всегда грызлись как кошка с собакой. Их семейная жизнь была скорее сосуществованием под одной крышей, нежели чем-то большим.

Единственное, что сдерживало их от развода — это многомиллионное состояние, которое пришлось бы делить. Поэтому эти двое создавали иллюзию семейного счастья в обществе, а дома были чужими людьми, постоянно выясняющими отношения.