Волчара выходит на след - Кирилл Казанцев

– Санек…

– Да нет, извини, Андрей Степаныч, это я так, для красного словца… Тут же весь, наверно, с головы до ног обрыгаешься, если ты мужик-то нормальный, а не педрилка какой-нибудь… Я тут, знаешь, что вспомнил… Точно не скажу… Вроде бы в романе про Ермака или про Разина, не помню точно, был такой эпизод, когда какому-то там инородцу дали казаки грязный хрен понюхать. Так он в момент откинулся от омерзения!.. Просто раз – и каюк! Раз – и помер! Представляешь?!

– Ну парень-то, наверное, в резиновых перчатках был… Да и Тоша – явно не засранец. Он же из сауны не вылазит. А она у него такая, говорят, что и в Москву не стыдно.

– А все равно – абзац, – хмыкнул Комов. – Ну, ладно, Андрей Степаныч… Я побегу… Надо еще по последней бытовухе в девятиэтажке обвиниловку добить. Шеф уже вконец задергал… Извини, что отвлек.

Когда дверь за Сашком захлопнулась, Сазонов посмотрел в приоткрытое окно, за которым осенний ветер нудно гремел жестянками водосточных труб, разбойно посвистывал в обвисших проводах. С силой потер пальцами виски, пытаясь согнать накопившуюся усталость. Снова попытался пробежаться по протоколу первичного осмотра места происшествия. Но едва дошел до середины, энтузиазм его иссяк.

Половина восьмого вечера. Прокурор давно уже должен был вернуться из мэрии. «Сколько ж можно там всем скопом охать и ахать? Четвертый час заседают?.. Но ждать-то все равно его придется. Тем более сегодня, после этой жути… Это ж надо понимать?!.. Не какого-то там смерда вонючего, а самого дорогого и уважаемого нашего городского голову погано отманьячили! Сейчас же такой бедлам поднимется, что только держись!..»

«Ну, ладно – сегодня… Но что же ему, вообще-то, дома не сидится? – в который уже раз, уже просто автоматически задавался Андрей Степаныч одним и тем же намозолившим язык риторическим вопросом по поводу идиотской привычки прокурора выдавать указивки непременно через пару-тройку часов после официального окончания рабочего дня. – И жена еще вроде ничего, в самом соку. Только-то тридцать щелкнуло… И дом – конфетка… Ну, в общем-то, понятно почему… Здесь же у него – зала тронная. Натуральным халифом себя, наверно, чувствует… Ольга-то совсем не склонна его высокие амбиции поддерживать. Она же только от себя самой тащится… И какого б ей муженьку восторги расточать?»

Надо было сидеть и смиренно дожидаться очередного тягомотного «разбора полетов» и постановки очередных «животрепещущих» задач. Надо было. Но Сазонову вдруг дико захотелось домой. Пожевать бы чего-то вкусненького, запить горячущим крепчайшим молотым кофейком да завалиться на диван у телевизора. Хотя бы часок-другой, понежиться в сладкой полудреме, пока вся эта гнусная свистопляска еще не началась. Отдохнуть бы, хоть чуток, в свое удовольствие, перед очередной бессонной ночью: «И пошли они все на! И будь что будет!»

Вскочил как ошпаренный. В момент сгреб бумаги со стола. Сунул кучей в сейф. Накинул пальто и, застегиваясь на ходу, бросился за дверь.

Машину решил не брать: «Пусть маячит на стоянке… Пешочком прогуляюсь… Да рядом».

Неторопливо вышагивал по слабо освещенной улице, усыпанной густыми ворохами жухлой листвы. Шлепал по глубоким грязным лужам, ежась от сводящей зубы ноябрьской холодрыги. Для себя уже решил, что будет участвовать в предстоящем расследовании что называется спустя рукава. Не тот случай, чтобы из кожи вон лезть: «Пускай важняк из края из-за этого ублюдка наизнанку выворачивается… Обкорнал его какой-то там неведомый Робин Гуд, и – поделом ему. Давно уже заслужил, урод толстомясый! Иначе бы, наверно, так и оставался навечно в шоколаде… А как же?! Теперь же – их время!..»

Заходя в супермаркет «5+», на время выбросил из головы неприятные мысли.

Заглядывал сюда при каждом удобном случае. Это доставляло ему немалое удовольствие. Создавалось полное впечатление, что ты не в Зареченске, а в Москве или в Питере. Во Львове. Ну, на худой конец – во Владике, а не в забытой Богом Тьмутаракани. Приятно было побродить в тепле по чистейшим, выдраенным до блеска полам между ровными аккуратными рядами длиннющих полок, заполненных под завязку всякой вкусной всячиной. Неброский, но качественный, почти европейский дизайн. Везде чувствуется рука настоящего умного хозяина. Понятное дело – крупнейшая торговая сеть, накрывшая буквально весь Дальний Восток. Не то что во всех других зареченских магазинах. Наляпают, как обычно, что попало. Законченная вопиющая безвкусица. Провинцией так и прет из каждого угла. Да еще и грязь, пылюга кругом. И продавщицы с вечно недовольной миной на лицах. Вроде одолжение тебе делают за твои же деньги. «Сколько, интересно, еще десятилетий нужно, чтобы выветрился окончательно из провинции этот застоялый замшелый совок?! – кривился от негодования Андрей Степанович. – Уже двадцать лет как рухнул, а до сих пор ничего существенным образом не меняется…»

Набрал почти полную корзинку. И курочку копченую. Вредно, конечно, но очень вкусно! Разве устоишь? Салями. Нарезанную тонкими аппетитными пластинками семгу в вакуумной упаковке. И парочку банок любимых маслин, фаршированных анчоусами, прихватил до кучки. И маленькую плоскую – с паштетом из гусиной печенки, мысленно облизываясь в предвкушении обалденного холостяцкого ужина.

Уже подойдя к кассе, встав в очередь, опять зачем-то достал из корзинки крошечную золотистую баночку паштета. Еще раз, теперь внимательнее, перечитал надпись на этикетке: «Чешское качество – за бабки». Подкинул, повертел в руке, соображая. И почувствовал, как где-то внутри будто щелкнул какой-то переключатель и оттуда начала подниматься тяжеленная волна закипающей лютой злобы: «Вот же сволочи!.. И тут уже со своей фенюгой?!.. Хозяева жизни гребаные!» Сжал, сдавил жестянку в кулаке, едва не сплюснув, и, не глядя, с силой зашвырнул на ближайшую полку с бакалеей. Раздался грохот. На пол посыпались упаковки с вафлями, печеньем. Шмякнулся и лопнул пакет с сахарным песком, разметав во все стороны белые ровные пунктиры, будто лучики от солнца на детском рисунке. Все стоящие в очереди моментально обернулись. Испуганно глянула в его сторону молоденькая кассирша. «Извините… Я сейчас… соберу», – пробормотал сконфуженно и, шагнув к полке, не чинясь, присел на корточки.

– Слышь, ма, а Манька-то со своим на Рождество на Майорку катит! Круто, да?.. – восторженно встрепенулась Ксения и тут же, переменившись в лице, обиженно скуксилась. – Везет же рыжей?!. Весной в Нормандию ездила, а теперь на Майорку… Вот бы мне!.. Ну чем я хуже ее?.. Скажи? А, мам?

– Никто же не говорит, что ты хуже… Не болтай глупостей, – тут же откликнулась Ольга. – Да и вы же с Колей тоже почти два месяца летом в Хургаде провели?

– Ну разве можно сравнить какую-то стремную Хургаду и Майорку? Ну ты сказала, ма! Это же полный отстой! Почти совок ваш… Ну, может быть, чуть-чуть получше…

– Ничего. Придет время, и вы с ним съездите…

– Да уж, придет!.. Ему же таких денег и за год не сделать… Точно…

– И как в институте? Нравится? – воспользовавшись паузой, робко вклинился в разговор Мостовой, устав от роли бессловесного и безликого статиста.