Палые листья лета - Рина Лесникова

— Знаю, и нисколько не удивляюсь, — именинница заняла место за столом и принялась за завтрак. — Что у нас на сегодня осталось?

— Кухню я уже проверила, там все в порядке, от цветочного магазина прибудут к двум часам, зал осталось оформить только цветами, — поведала мачеха. — К двум же прибудет и иерина Прани, сделает прическу сначала мне, потом тебе. Оркестранты приглашены к семи. Все готово, милая, тебе не о чем волноваться, — успокаивающе улыбнулась она. — Хотя, ах, где мои восемнадцать, я бы на твоем месте тоже волновалась.

— Тебе ли сожалеть, — Санни вернула улыбку. — Может, я волнуюсь о том, что кто-нибудь из папиных гостей нас с тобой перепутает и вручит подарок тебе.

— А я знаю, что тебе подарит папа! — хитро заявил молчавший до этого младший братец.

— Лео, не порть папе сюрприз, — осуждающе проговорила иера дин Тиаграсса. — Всему свое время.

— Ладно, — протянул мальчуган, — пусть еще помучится.

Вот же заговорщики. Была у Санни мечта. Восемнадцать лет — как раз тот самый возраст, когда можно садиться за руль магомобиля. Но папа такой перестраховщик. Вряд ли откликнется на ее отчаянную просьбу. Хотя — невольная улыбка растянула губы — она же совсем скоро выйдет замуж, и Рич обязательно купит ей магил. Или выделит один из своих, коих у него аж три сразу.

— Милая, ты так хороша, когда улыбаешься. Думаю, если ты продолжишь в этом же духе, сегодня тебе не будет равных, — отметила мачеха.

— Ах, Эмили, сегодня такой особенный день! Как же мне не улыбаться. У меня же жизнь начинается!

— И это прекрасно. А теперь беги, собирайся, — иера дин Тиаграсса отпустила падчерицу. — И помни, сегодня ты должна затмить всех!

— Обязательно, — рассмеялась Санайя и вышла из столовой. К тому моменту, когда подойдет иерина Прани, чтобы заняться волосами, она уже должна быть почти готова. Сейчас предстояло провести множество приятных каждой женщине процедур, после которых можно затмить и солнце.

Как же хорошо, что у Санни есть папа и Эмильена, иначе не выдержала бы и сбежала от этого потока любвеобилия и доброжелательности. Ну, или взвыла. Прием длился немногим более двух часов, а она уже устала. Скорее бы уже закончилась череда гостей и их поздравлений. Пока же остается развлекаться тем, что предугадывать, что подарит и скажет тот или иной гость. Как же они все предсказуемы со своими уже набившими оскомину словоизлияниями и бездушными подарками. Эти жесткие корсеты, наверное, для того и придуманы, чтобы дамы не могли слишком глубоко вздыхать, выказывая тем самым свое недовольство.

Мысли произвольно перескакивали с темы на тему, они совсем не мешали держать милую улыбку, долженствующую изображать внимание, и никогда не заслоняли главную: скоро подойдет Риченд. Любимый не захотел смешиваться с общей толпой, и ждал, когда количество жаждущих пообщаться с именинницей иссякнет. И правильно, негоже смешивать столь важное действо, как помолвка, с кучей обычных поздравлений и пустых славословий.

Уф, кажется, закончилось. Вот и Риченд, он направляется к ним. Папа и Эмильена изобразили очередные приветливые улыбки. Совсем скоро эти улыбки превратятся в искренние. Все же перспектива породниться с потомственным аристократом, пусть и вторым сыном, весьма заманчива для обычного купеческого семейства, пусть и весьма богатого. К тому же, Рич и его семья тоже не бедствуют. Препятствий для этого брака просто нет.

— Иерина Санайя, иера дин Тиаграсса, иер дин Тиаграсса, — обращаясь к каждому по отдельности, начал Риченд, — позвольте присоединиться ко всем прозвучавшим здесь ранее поздравлениям, — еще один тщательно выверенный наклон головы. — И, иер дин Тиаграсса, мы можем поговорить в более приватной обстановке?

Отец хмыкнул, Эмильена предупреждающе положила руку на предплечье падчерицы. И как только поняла, что Санни собирается последовать за мужчинами.

— Дорогая, позволь мужчинам обсудить свои мужские дела, — в звучном контральто мачехи зазвучали воркующие нотки. Сколь многие люди ошибались, не заметив под их бархатистой мягкостью жесткости стальных клинков. — Пойдем к гостям. Негоже всем хозяевам сразу их покидать.

Но ведь дело, которое собирается обсуждать Риченд, касается непосредственно ее, Санайи. Впрочем, Эмильена, как всегда права. Совсем скоро папа и ее жених, уже почти жених, все обсудят, и тогда уже без нее точно не обойдется. Очередная улыбка озарила милое личико.

Эта сцена представлялась в мельчайших подробностях. Папа и Рич выйдут, иер Тиаграсса подзовет к себе дочь, громко попросит у гостей внимания и объявит о помолвке. На пальчике Санни появится заветное колечко. Папины партнеры понимающе закивают головами, их жены притворно громко разохаются, а дочери кинутся обнимать и поздравлять, даже особо не пытаясь скрыть завистливый зубовный скрежет. Еще бы, Риченд эд'Рочестер был весьма завидной в их кругу партией. Пусть последнее время и провозглашались идеи равенства всех слоев населения и всех рас, но аристократы неохотно смешивали свою кровь с простолюдинами, коими являлись почти все здесь присутствующие.

Мысленно уже кружась в первом танце невесты, Санайя широко улыбнулась плотному невысокому мужчине, к которому ее подвела Эмильена. Кажется, он был владельцем банка, с которым вел дела отец.

— Иер дин Пинешту, уж не скучаете ли вы здесь без своих ценных бумаг и векселей? — кокетливо начала разговор мачеха.

— Уже нет, дорогая иера дин Тиаграсса, — собеседник учтиво приложился к ее ручке, а затем повернулся к Санайе. — Милая иерина дин Тиаграсса, вы подарите мне этот танец?

Как же не вовремя зазвучала музыка. Санни хотела сегодня танцевать только с женихом. Но и отказать будет очень невежливо. И что папа так задерживается? Решил сразу составить брачный контракт? С него станется. Пришлось прятать подальше раздражение и идти с этим, как его там, иером дин Пинешту. Пф-фф, он еще и фигуры путает! Вот уж чего никогда не случалось с Ричем. Все же, обучение с пеленок никакие дорогие учителя танцев и изящной словесности не заменят, если начать занятия в зрелом возрасте. А иер дин Пинешту был безнадежно стар. Ему уже лет сорок было! Нужно держаться от партнера подальше, а то оттопчет своими лапищами все ноги в белых атласных туфельках.

— Признаю, в танце я не так ловок, как в банковских котировках, — начал разговор дин Пинешту.

— Каждому свое, — Санайе удалось изобразить милую улыбку. Пусть сам понимает, как хочет. Похвалили ли его за знание тех самых котировок или ткнули носом в неумение танцевать.

— Это верно вы заметили, — банкир снисходительно улыбнулся. — Научить танцевать можно и гоблина, а вот держать банк дано не каждому.

Про гоблинов это он зря. Санайя как-то видела на ярмарке выступление их бродячей труппы. Тогда показалось, что у гоблинов совсем нет костей, их акробаты такое выделывали. Ну да ладно, пусть говорит, что хочет, в конце концов, безграмотность иера дин Пинешту в отношении других рас совсем не должна ее беспокоить, как не беспокоит его самого. Что какие-то гоблины, когда в наличии имеется целая банковская сеть, некогда интересоваться посторонними вещами.