Порочная невинность - Нора Робертс

Такер потянулся за темными очками, ловко надел их, наугад выхватил кассету и сунул в щель магнитофона. Он был большим поклонником музыки пятидесятых, поэтому все его записи кончались 1962 годом. Оказалось, это Джерри Ли Льюис: насквозь пропитанный виски голос и отчаянная фортепианная дробь возвестили, что весь мир сотрясается в шейке.

Когда спидометр показал восемьдесят, Такер присоединил к Льюису свой собственный великолепный тенор, а пальцами стал отбивать дробь по рулю, словно по клавишам рояля.

На взгорке ему пришлось резко подать влево, чтобы не врезаться в зад чистенькому «БМВ». Он приветственно погудел, проскользнув чуть не впритирку мимо серебристого фендера. Скорости Такер не сбавил, но отметил про себя, что «бимер» явно собирается поворачивать к дому Эдит Макнейр.

Джерри Ли начал своим хриплым голосом «Не дышу», и Такер подумал о Мисс Эдит, которая скончалась примерно два месяца назад. Это было как раз в то время, когда у Призрачной лощины, в воде, было найдено изувеченное мертвое тело…

Он тогда в составе поисковой группы разыскивал Фрэнси Элис Логэн, пропавшую два дня назад. Такер плотно сжал челюсти, вспоминая, каково это было – брести по заводи с «риджером» в руках, надеясь не наткнуться на тело.

Но они наткнулись… Это выпало на долю им с Берком Трусдэйлом.

Тяжело было вспоминать, что вода и рыбы сделали с хохотушкой Фрэнси, хорошенькой рыжей девушкой, с которой он немного флиртовал, раза два встречался и даже подумывал, не переспать ли с ней.

Такер почувствовал, что у него свело желудок, и запустил Джерри Ли на полную мощность. Он не станет думать о Фрэнси. Он будет вспоминать о Мисс Эдит, это приятнее. Она дожила почти до девяноста и спокойно умерла во сне.

Такер не мог вспомнить, почему эту старую женщину все называли Мисс Эдит: ведь она была замужем и имела детей. Правда, в последние годы никто из них не жил с ней. Свой дом, опрятный двухэтажный особнячок, она оставила какому-то родственнику-янки.

А так как Такер не знал никого на пятьдесят миль вокруг, кто владел бы «БМВ», он заключил, что это тот самый янки приехал взглянуть на свое наследство.

Он решительно отбросил мысль о северном вторжении на территорию Юга, вынул сигарету, отломил кончик длиной с ноготь большого пальца и закурил.

А в это время у поворота к дому Эдит Макнейр Кэролайн Уэверли сидела, вцепившись в руль, и ждала, пока сердце перестанет бешено стучать в груди.

«Идиот! Сумасшедший ублюдок! Безмозглый выскочка!»

Она заставила себя снять дрожащую ногу с тормоза и дала газ. Автомобиль свернул на узкую, заросшую травой дорогу.

«Всего каких-то несколько дюймов», – подумала она. Еще бы чуть-чуть – и он бы врезался в нее. И он еще имел наглость ей просигналить! Да, жаль, что он не остановился. Она бы высказала полоумному самоубийце все, что о нем думает! И, дав выход негодованию, наверняка почувствовала бы себя лучше. С некоторых пор Кэролайн чертовски хорошо научилась выражать свои чувства: доктор Паламо сказал, что это совершенно необходимо. Он считал, что и ее язва, и головные боли – прямое следствие того, что она всегда свои чувства подавляла. И, конечно, хронического переутомления.

Ну, да ладно, она кое-что предпримет на этот счет. Она устроит себе приятные, спокойные каникулы в этом маленьком городишке штата Миссисипи. И через несколько месяцев – если, конечно, не умрет от зверской жары, – будет полностью готова к осеннему турне!

А что касается подавления чувств, она с этим завязала. Ее последняя, безобразная стычка с Луисом, не сдерживаемая никакими рамками, принесла такое освобождение, что ей почти захотелось вернуться в Балтимор и повторить эту сцену.

Но Луис – со всем своим остроумием и блестящим талантом – решительно принадлежал прошлому. Он остался позади. А будущее, по крайней мере, пока она не успокоила нервы и не укрепила здоровье, не представляло для Кэролайн особого интереса. Впервые в жизни Кэролайн Уэверли, беззаветно преданная своему делу скрипачка и эмоционально зависимый человек, собиралась жить только милым, славным настоящим!

Здесь, в Инносенсе, после долгих странствий она хочет устроить себе дом. По собственному вкусу.

Теперь она возьмет все в собственные руки. Потому что она твердо решила к концу лета узнать наконец, что же представляет собой на самом деле Кэролайн Уэверли.

Немного ободренная этой радужной перспективой, она снова взялась за руль и повела машину по дорожке.

У Кэролайн сохранялось смутное воспоминание, как она бегала по этой дорожке в детстве, когда гостила у дедушки с бабушкой. Конечно, недолго: мать прилагала все усилия, чтобы оборвать корни, связывавшие дочь с провинцией.

Когда впереди показался дом, Кэролайн улыбнулась. Краска на ставнях кое-где пооблетела, трава газона доросла ей до щиколотки, но все же это был по-прежнему элегантный двухэтажный особняк с козырьком над крыльцом, на ступеньках которого она когда-то любила сидеть, и каменной трубой, слегка клонившейся влево.

Кэролайн почувствовала, как у нее защипало глаза, и сморгнула слезы. Глупо грустить! Бабушка и дедушка жили долго и радовались жизни. И еще глупее – чувствовать себя виноватой. Когда два года назад умер дед, Кэролайн была на гастролях в Мадриде, концертное турне только началось, и она погибала под бременем обстоятельств. У нее не было никакой возможности успеть к похоронам.

И потом она пыталась, искренно пыталась переманить бабушку в город, куда Кэролайн могла бы прилетать на несколько дней между двумя турне, чтобы повидаться.

Но Эдит не согласилась. Она просто рассмеялась в ответ на предложение оставить дом, в который вошла юной новобрачной семьдесят с лишним лет назад, где родила и вырастила детей; дом, в котором она прожила всю жизнь.

А когда бабушка умерла, Кэролайн лежала в госпитале в Торонто, выздоравливая от крайнего нервного истощения. Она узнала о смерти бабушки только через неделю после похорон. Так что глупо было испытывать чувство вины! И все-таки, сидя в машине с включенным кондиционером, благодаря чему лицо овевал нежный прохладный ветерок, она словно растворилась в наплыве чувств.

– Простите, – громко сказала Кэролайн, обращаясь к духам. – Я так жалею, что меня здесь тогда не было. Что меня здесь не было никогда…

Она вздохнула и провела ладонью по стриженым волосам цвета светлого меда. Не годится вот так сидеть в машине и сетовать. Надо внести в дом вещи, осмотреть его и вообще начать осваивать свое новое жилье. Теперь этот дом принадлежит ей, и она собирается остаться здесь надолго!

Кэролайн открыла дверцу машины, и знойный воздух сразу ворвался в легкие, вышибая из них кислород. Задыхаясь, она взяла с заднего сиденья футляр со скрипкой, тяжелую коробку с нотами и, пока донесла все это до порога, совсем выбилась из сил.

Выстроив на крыльце все свое имущество, Кэролайн достала ключи. На каждом висела бирка с указателем: «входная дверь», «черный ход», «подвал», «сейф», «автомобиль „Форд“ – пикап». Связка мелодично зазвенела, пока Кэролайн разыскивала ключ от входа.