Валентина - Ферн Майклз

– Пари? – усмехнулся в свою очередь Паксон, подсовывая распорядителю кошель с золотыми монетами. – Я утверждаю, что один из нас станет победителем турнира и сразится с вашим королем.

– Более того, я утверждаю, что тот, кто сразится, выбьет Ричарда из седла! – Менгис присоединил к кошелю Паксона свой мешочек с монетами, и на его позлащенном солнцем лице появилась обращенная к взволнованному распорядителю улыбка.

– Неразумно с вашей стороны было бы вышибать короля из седла, – опасливо заметил распорядитель. – Это может стоить вам жизни!

Паксон сделал вид, что страшно испугался.

– Неужели вы хотите сказать, что король Англии – бесчестный человек, обуреваемый гордыней?

Менгис оглянулся по сторонам и заметил, что улыбки на лицах их соперников-христиан сменились угрюмым выражением: и без того появление на ристалище братьев-сарацин было им невыносимо, а тут еще пришлось выслушивать насмешки над королем!

– Не бойтесь! – слегка натянуто рассмеялся Менгис. – Мы, сарацины, весьма нерасторопны! Нет сомнений, Ричард останется в живых и возглавит поход своих крестоносцев в Святую землю. Мы прибыли сюда, всего лишь, чтобы развлечься, участвуя в турнире.

Паксон поторопился подтвердить слова брата, но в глазах его замелькали озорные искорки.

Менгис едва сдерживал усмешку, шагая рядом с Паксоном – они направлялись в конюшни, ведя своих скакунов в поводу. Яркие вымпелы и флаги придавали ристалищу праздничный вид. Небольшие квадратные шатры, украшенные разноцветными флажками, располагались по одну сторону от площадки, предназначенной для предстоящих поединков. Доблестные рыцари праздно слонялись вокруг шатров, ловя взгляды прекрасных дам в надежде, что какая-нибудь красавица одарит поклонника своей милостью и вещицей, которая принесет удачу в состязании. По другую сторону от ристалища крестьяне продавали свои товары и наспех изготовленные изделия, призванные напоминать всем бросающим на них взгляд о свадьбе короля Ричарда и коронации Беренгарии Наваррской.

На поле вышли лучники с длинными стрелами в руках. Трубы возвестили о прибытии Ричарда и его свиты. Чтобы не уронить достоинства, Филипп Французский приказал возвестить о своем прибытии еще более громогласно, и король Сицилии Танкред тоже постарался не отстать.

– Какой день для правоверных! – шепнул Паксон брату. – Какой переполох поднялся бы в странах Европы, если сегодня все эти короли были бы убиты на турнире!

Менгис мрачно наблюдал за шествием монархов.

– Титул шейха аль-Джебала не так легко вынести, брат, но я стану следующим Старцем Гор, что известно этим христианским собакам, равно как наслышаны они и о преданности федаинов своей вере. Целый мир разделяет нас, разве не так, брат?

Паксон слушал его с грустью и сожалением. Хотя Менгис и проклинал свою судьбу, однако к титулу шейха аль-Джебала относился с почтением – это было уготовано ему судьбой. Паксон вспомнил, как Менгис назвал сообщество федаинов подземным царством. Он хорошо понимал, насколько прав брат.

Скоро, сразу же после кончины нынешнего шейха аль-Джебала, Менгис получит этот титул, а весь мусульманский мир по-прежнему будет думать, что Старец Гор неподвластен смерти. Лишь немногие избранные знали тайну легенды о шейхе аль-Джебале и о том, как удается быть вездесущими убийцам и почему от них никто не может скрыться. Как многие таинства ислама, согласно утверждениям которого прямая дорога часто идет окольным путем, а пророки всегда выражаются иносказательно, империя шейха аль-Джебала вселяла страх в сердца самых отважных людей.

Лишь однажды, в детстве, Паксон побывал в Гнезде Орла, Аламуте, где над входом прочел:

ТОТ, КОМУ ПОМОГАЕТ БОГ —

ВЛАСТЕЛИН МИРА.

ОН РАЗРЫВАЕТ ЦЕПИ ЗАКОНА.

ПРЕКЛОНИСЬ ПЕРЕД ИМЕНЕМ ЕГО.

Властелин мира, согласно легенде, – это шейх аль-Джебал. Паксон взглянул на своего брата. Менгис наследует титул, за которым стоят власть и богатство, а в глазах его таится неизбывная тоска!

– Ты так странно поглядываешь на меня, брат, – проговорил Менгис. – Неужели тебе трудно понять, почему я не имею ни малейшего желания отправляться в то место в горах? Да я предпочел бы служить в армии Саладина, чем взирать на мир с горной вершины! Когда я называю Аламут потусторонним миром, ты должен понимать меня буквально. Законы, связывающие между собой мусульман, меня не касаются. Я воплощаю верховную власть, но на самом деле всего лишь один из тех, кто принимает решения. Если бы общество федаинов рассудило, что получит выгоду от убийства вот этих верховных правителей европейских государств, то они уже почувствовали бы удар клинка. А раз необходимость еще не назрела, то все эти короли и сидят здесь под роскошными навесами и ждут, когда их развлекут зрелищем турнира.

Тем временем слуги откинули полог центрального шатра, и все увидели Ричарда Львиное Сердце, короля Англии, поклявшегося вырвать Святую землю из рук сарацин. Даже с далекого расстояния была хорошо различима его гордо вскинутая голова в венце золотисто-рыжих волос, придавленных обручем короны из кованого золота.

За спиной Ричарда сидели две дамы, их яркие шелковые платья поблескивали в лучах солнца. Обе женщины были темноволосы. Королеву, супругу Ричарда, невозможно было отличить от ее придворной дамы.

– Клянусь бородой Пророка, – присвистнул Паксон, – я бы многое отдал, чтобы взглянуть поближе на тот дивный цветок, о котором столько болтают люди. Которая же из двух дам королева, Менгис?

– Мне известно не больше, чем тебе, брат. С этого края поля любая из них могла бы сойти и за мою матушку.

– Менгис, а помнишь, как мы умыкнули одну наложницу отца из его гарема? Я получил тогда несколько плетей, а ты женщину! – весело сверкая черными глазами, предался воспоминаниям Паксон.

Менгис рассмеялся.

– К сожалению, я так трепетал от неслыханной дерзости, на которую мы с тобой осмелились, что, когда та наложница оказалась в моих объятиях, я ничего не смог сделать, и ты пострадал напрасно!

– Ты хочешь сказать?..

– Неужели я солгал бы своему брату? – улыбнулся Менгис. – Смотри, лучники приготовились доказать, что они меткие стрелки!

Паксон вновь обратил свое внимание на происходящее на турнирном поле, но время от времени его взгляд, как ослепительный луч солнечного света, устремлялся к тенистой прохладе шатра Ричарда Львиное Сердце. Султан Джакарда напрягал зрение, чтобы рассмотреть Беренгарию, о которой шла молва как о самой прекрасной королеве во всем христианском мире.

Лучники продемонстрировали свое мастерство и заслужили одобрительные возгласы зрителей. Затем вышли воины с секирами и булавами и стали биться попарно. Участники турнира сражались, сменяя друг друга, пока наконец Паксон и Менгис не услышали, как глашатай выкрикнул зычным голосом их имена.

– Ты слышишь? Пора! Выкрикнули наши имена. Пусть победит сильнейший, брат, – тихо произнес Менгис.