Чувство любви - Сью Джонсон

У нас нет похожего списка его супруги Эммы, но для большинства женщин того времени главным аргументом в пользу брака была финансовая безопасность. Не имея возможности получить образование или работу, женщина, не вышедшая замуж, была обречена на жизнь в нищете и презрении. И такое положение женщины в обществе сохранялось еще в ХХ веке – уже на нашей памяти. Однако, даже получив доступ к образованию и возможность самостоятельно себя обеспечивать, женщины не начали придавать большое значение любви при выборе партнера. В эксперименте, проведенном в 1939 году, их попросили расставить восемнадцать определений, характеризующих будущего супруга и отношения с ним, в соответствии с их ценностью. Любовь оказалась на пятом месте. И даже в 1950-х годах ей не удалось занять в списке приоритетов первое место. Помню, как тетушка, узнав, что «в моей жизни появился мужчина», советовала: «Убедись, что у него хороший костюм, дорогая», что следовало понимать как: «Убедись, что у него хорошая работа и перспективы».

Однако в 1970-х годах любовь наконец начинает занимать первое место в списке критериев, на которые американцы обоих полов опираются при принятии решения о вступлении в брак. И только к 1990-м, когда женщины стали равноценными участниками рынка труда, брак в западном мире полностью перешел из категории «экономических предприятий» в категорию, по определению социолога Энтони Гидденса, «эмоциональных предприятий». В 2001 году 80 % респондентов (это были женщины от двадцати до тридцати лет) проведенного в США исследования заявили, что мужчине, способному хорошо обеспечить семью, предпочтут того, кто способен говорить о своих чувствах. В наши дни и мужчины, и женщины единодушны: любовь – это главная причина для брака. И такая ситуация наблюдается по всему миру: люди, не озабоченные финансовыми проблемами и прочими базовыми потребностями, ищут партнера для того, чтобы любить. Впервые в истории человечества привязанность и эмоциональная близость стали главным основанием, по которому мы выбираем партнера и отдаем себя ему. Эти чувства – фундамент, на котором создается ключевая ячейка любого общества – семья.

Любовные отношения в наше время не просто самые близкие из возможных между двумя взрослыми людьми – они главные. А для многих вообще единственные. По данным научного социологического журнала American Sociological Review, с 1980-х годов количество американцев, утверждающих, что партнер – это единственный человек, которому они могут открыться и довериться, выросло на 50 %. Мы живем в эпоху растущей эмоциональной изоляции и безличных отношений. Мы все реже проводим всю жизнь в сообществе, в котором выросли, рядом с заботливыми родителями, братьями и сестрами, лучшими друзьями. Нас все чаще некому встретить на пороге, когда мы приходим с работы. По данным последней переписи населения США, без семьи и соседей живет более тридцати миллионов американцев; для сравнения: в 1950 году их было четыре миллиона. Продолжительность рабочего дня увеличивается, расстояния растут, и требуется все больше времени на их преодоление. Мы привыкаем общаться в текстовых мессенджерах и по электронной почте. Мы давно не удивляемся, когда на наши звонки отвечают автоинформаторы, мы смотрим концерты в исполнении голограмм умерших артистов (рэпер Тупак Шакур, например), а еще через несколько лет научимся просить о помощи голографических сотрудников магазинов, банков и гостиниц. В аэропорту Нью-Йорка их можно встретить уже сейчас: Ава (сокращение от «аэропортовый виртуальный ассистент» или «аватар»), высокая привлекательная женщина, может помочь пассажирам найти нужный выход на посадку, рассказать о правилах безопасности на контрольно-пропускных пунктах и даже посоветовать зайти в дьюти-фри.

Джон Качиоппо, психолог из Чикагского университета, занимающийся исследованием одиночества, отмечает, что в «цивилизованных» высокоразвитых странах «социальные взаимодействия из необходимости перешли в категорию случайностей». Нашу нереализованную потребность в общении в результате вынуждены целиком и полностью обеспечивать наши партнеры. Одни за всех: за возлюбленных, за друзей, за соседей и соотечественников. И эти жизненно необходимые нам последние близкие отношения невозможно сохранить без поддержания эмоциональной связи.

Именно поэтому так важно понимать, что же такое любовь. Я бы даже сказала, крайне важно. Оставаться в неведении дальше просто нельзя. Убеждение, что любовь – это тайна, недоступная нашему пониманию и контролю, так же опасно для рода человеческого, как идея о том, к примеру, что пить можно любую воду. Чтобы построить здоровые отношения, нужно учиться. И благодаря тихой революции, произошедшей за последние двадцать лет в общественных и естественных науках, у нас наконец есть такая возможность.

НАУЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Словари определяют научную революцию следующим образом: «…коренные перемены в понимании или представлениях о чем-либо; смена парадигм». И именно это произошло с представлениями о любви между взрослыми людьми в общественных науках. Еще двадцать лет назад мало кому из ученых пришло бы в голову выбрать любовь в качестве объекта изучения. То же относится к эмоциям. Французский философ Рене Декарт считал чувства проявлением нашей низменной животной природы, которую необходимо научиться преодолевать. Только способность мыслить, считал он, отличает человека от других животных. Cogito ergo sum – «Я мыслю, следовательно, существую» – одно из известнейших его высказываний.

Эмоции же объявлялись нерациональными, а потому сомнительными. Именно поэтому любовь, как самое нерациональное и сомнительное чувство, не могло вызвать научного интереса у ученых – главных рационалистов. Загляните в предметный указатель тысячестраничной книги профессора Эрнеста Хилгарда «Психология в Америке: исторический обзор», опубликованной в 1993 году. В нем нет слова «любовь». Браться за эту тему настоятельно не рекомендуют молодым ученым. Я помню, как мне говорили в аспирантуре, что наука не имеет ничего общего с туманными, невнятными и не поддающимися определению вещами типа эмоций, эмпатии и любви.

Но всякая революция – это еще и восстание. Социологи начали осознавать, что большая часть их работы никак не помогает решать проблемы общества, озабоченного качеством своей повседневной жизни. И в университетских лабораториях и научных изданиях зародилось тихое движение, без кровопролитий и шествий, которое поставило под сомнение ортодоксальные подходы к пониманию человека через его поступки. Послышались новые голоса, и внезапно в девяностых годах прошлого века эмоции превратились в узаконенный объект исследований. Такие понятия, как счастье, печаль, гнев, страх – и любовь, наконец, – стали появляться в повестке дня научных конференций антропологов, психологов, социологов и представителей множества других отраслей. Становилось все яснее, что чувства не случайны и не бессмысленны, но логичны и рациональны.

В это же время начали корректировать свои взгляды на отношения (в частности, романтические) психотерапевты и психиатры. Годами они искали причины всех личных проблем пациента в нем самом и его психическом состоянии. Стоит исправить его – исправятся и отношения. Но этого не происходило. Даже когда люди понимали, почему ведут себя так, а не иначе, и пытались измениться, их любовные отношения часто продолжали рушиться.