Сквозь годы - Кей Мортинсен

Ей хотелось поверить в то, что он сможет защитить ее, но она знала, что ему не под силу противостоять Коулу. И дурное предчувствие, точно такое же, как тогда, когда ее в первый раз вышвырнули из усадьбы Гринлэнд, все сильнее овладевало Глэдис.

Прижавшись к широкой груди Дерека, она вдруг почувствовала боль и, опустив глаза, увидела, что это ее тяжелый серебряный медальон врезался в тело.

Глэдис тут же вспомнила о своем сыне, погибшем много лет назад, и душевная боль пронзила ее, словно удар ножом. Она так и не смогла смириться с потерей маленького Мартина, и это только усиливало любовь к малютке Шону, который теперь стал для нее самым дорогим существом на свете.

Ради его безопасности и благополучия она была готова на все. А значит, они должны остаться в усадьбе, чего бы ей это ни стоило.

Коул ехал по поселку, узнавая знакомые здания. Вот и заведение Дигби. Паб был выкрашен в ядовито-розовый цвет, а его дверные рамы и окна светились бирюзой. Он зажмурился при виде такой какофонии красок.

Однако, как только машина въехала в поселок, Коул чудесным образом освободился от физического напряжения.

Понежиться бы сейчас в ванной да отведать знакомых с детства блюд, запив их пинтой темного пива, мечтательно подумал он. А потом…

Глаза его сверкнули. У него были большие планы на усадьбу!

Мать пришла бы в ужас, узнай она, что я задумал, усмехнулся Коул. Он представил, как обрадовалась бы эта славная женщина его внезапному появлению. Но пять лет назад она неожиданно перестала отвечать на его письма, а потом он получил короткое послание от Джерри, в котором тот сообщил брату, что мать обвиняет его в смерти их приемного отца.

Коул был так подавлен чувством вины, что не смел и подумать о том, чтобы предстать перед матерью. Он никогда не умел оправдываться, а потому решил прекратить всякое общение с родными и с головой погрузился в работу.

Годы текли, словно вода между пальцами. Теперь, когда Джерри больше не было на свете, Коул надеялся вернуть расположение матери. Недаром же он потратил столько лет, изучая юриспруденцию.

В открытое окно автомобиля повеяло знакомым, чуть солоноватым ароматом свежего воздуха, который смешивался с запахом горящего торфа, сухими брикетами которого местные жители с незапамятных времен отапливали свои дома.

Коул с удовольствием разглядывал соломенные крыши, устоявшие против налетавших с Атлантики бешеных штормовых ветров. Сегодня день был тихим, и море сверкало в лучах солнца гладкое, словно стекло. Благословенная тишина окутывала поселок, окруженный изумрудными холмами, и Коул тоже постепенно испытывал на себе ее умиротворяющее воздействие.

Он наконец вернулся домой. Осознав это, Коул глубоко вздохнул. Волшебную красоту атлантического побережья он часто видел во сне, и каждый раз просыпался, умирая от тоски по родным местам. И вот теперь мечты стали реальностью.

Глуповатая счастливая улыбка смягчила тяжелые черты его лица. Он страстно любил родной край, но скрывал это от самого себя с тех самых пор, как восемь лет назад не по своей воле покинул отчий дом. Теперь он приехал сюда навсегда. Здесь отныне он хочет жить… и умереть.

У почты стояла группа местных жителей, которые обменивались последними новостями и сплетнями. Коул, соблюдая правила проезда по населенному пункту, сбавил скорость и вдруг почувствовал, что у него заныло под ложечкой и задрожали руки.

Это от усталости, решил он.

— Добрый день, — внезапно охрипшим голосом произнес и едва заметно улыбнулся, заметив, что все раскрыли рты от изумления.

Конечно, они узнали его светлые волосы.

«Словно ангел», заявила почтовая служащая миссис Эдсон, когда Коул впервые появился в деревне после усыновления семьей Лиммерикс, но позже, повторяя эти слова, она всегда едко добавляла: «Вот только ведет себя, как настоящий дьяволенок».

Сейчас, медленно проезжая мимо почты, Коул увидел, что миссис Эдсон грозит ему кулаком.

— Убирайся отсюда, Коул Лиммерикс! — выкрикнула она. — Убирайся обратно в ту чертову дыру, откуда ты…

— Вот так встреча! — с горькой усмешкой пробормотал он себе под нос и резко поднял стекло. — А ты-то, дурак, размечтался… Конечно, глупо было полагать, что они что-то забыли и простили. У таких людей долгая память. — Он глотнул воды из бутылки, чтобы избавиться от тошнотворного привкуса во рту. — Хорошо еще, что все это происходит не сто лет назад. Тогда меня бы, наверное, повесили на ближайшем дереве. Однако такой враждебный прием может вызвать проблемы с усадьбой. — Коул задумчиво потер подбородок. — Разбитые окна, проколотые шины, надписи на заборе… — Черт побери! — выругался он. — Я слишком устал, чтобы выдержать все это!

Две недели напряженной работы вымотали его до предела.

Дорогу неторопливо пересекала корова, направляясь к берегу. Коул остановился, пропуская ее.

Случайно бросив взгляд в боковое зеркало, он увидел свое измученное лицо, а на заднем плане массивную фигуру миссис Эдсон. Она энергично жестикулировала и что-то кричала. Его глаза угрожающе вспыхнули, когда он понял, что она указывала на утес с северной стороны бухты. Там погиб его приемный отец, поскользнувшись и упав в кипящие волны.

Да, я помню! — мысленно вскричал Коул, почувствовав, что его сердце сжалось от так и не утихшей с годами боли. Это навсегда останется в моей памяти! Неужели у тебя нет сердца, женщина?! Он сжал зубы и, резко нажав на педаль газа, сорвался с места, давая выход бушующей в душе ярости.

Это был несчастный случай, но судьба распорядилась так, что на Коуле навсегда осталось клеймо отцеубийцы.

От резкой боли в животе его бросило в жар, и он раздраженно нахмурился. Что творится с моим луженым желудком? Непонятно!

Впрочем, две недели без сна, перелет через океан, восемнадцать часов переговоров с коллегами по вопросам международного права, потом полет обратно и наконец долгий путь на машине через всю страну к побережью не могли пройти даром.

Видимо, я просто безумно устал, решил Коул. Лишь бы все эти муки были не напрасны. А когда мои планы начнут претворяться в жизнь, я исправлю свою репутацию в глазах жителей поселка, поклялся себе он.

А вот и дорога к усадьбе Гринлэнд, петляющая среди ухоженных садов.

Коулу не терпелось схватить мать в объятия, и он надеялся, что эффект неожиданности помешает ей вспомнить все гадости, которые нашептывал Джерри, пользуясь отсутствием брата.

Подавшись вперед, Коул жадно всматривался вдаль.

Наконец он увидел любимый дом. Сердце его на секунду замерло, и волна гнева снова всколыхнулась в душе.

Коул взял себя в руки, но тут его охватило совсем другое чувство — тревога.

Творилось что-то неладное. Дом выглядел обветшалым, словно в нем давно никто не жил: ставни на окнах едва держались, труба покосилась…