Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо

являвшегося самым хитрым интриганом из всех, уже в течение некоторого времени ждали возможности свергнуть Наполеона. Они поняли, что никогда не представится столь удобный случай, чем этот, какой давала им оккупация Франции полутора миллионами врагов, и присутствие в Париже всех монархов Европы, большинство из коих были сильно унижены Наполеоном. Но хотя Наполеон в этот момент очень ослабел, он не был ещё полностью разбит, потому что помимо армии, которую он вёл с собой и которая только что сотворила чудеса храбрости, выносливости и приобрела новые победные лавры, у него оставалась ещё армия Сюше в Пиренеях и Верхней Гаронне, многочисленные войска под командованием маршала Сульта и две прекрасные дивизии в Лионе. Наконец, Итальянская армия была ещё очень сильна. Так что, несмотря на оккупацию Бордо англичанами, Наполеон ещё мог бы объединить все свои силы и бесконечно продолжать войну, поднимая народные массы, ожесточённые вражескими репрессиями.

Г-н Талейран и его партия поняли, что, если они дадут императору время привести в окрестности Парижа следовавшие за ним войска, он сможет разбить неприятеля на улицах столицы или отступить в какие-нибудь преданные ему провинции, где будет продолжать войну до тех пор, пока усталые союзники не согласятся заключить мир. Следовательно, по мнению Талейрана и его друзей, надо было сменить лицо правительства. Но в этом и заключалась большая трудность, потому что они хотели восстановить на троне династию Бурбонов в лице Людовика XVIII, в то время как другая часть нации желала оставить на троне Наполеона или, по крайней мере, учредить регентство императрицы.

Подобное расхождение во мнениях существовало и среди монархов-союзников. Дело в том, что английский и прусский короли стояли на стороне Бурбонов, а русский император, который никогда не любил их и опасался, как бы нелюбовь французской нации к этим принцам и к эмигрантам не вызвала новую революцию, был недалёк от согласия защищать интересы сына Наполеона и его супруги.

Чтобы разом прекратить все эти дискуссии и решить вопрос, взяв на себя инициативу, хитрый Талейран, желая в какой-то степени принудить иностранных монархов принять решение, привёл на площадь Людовика XV около двадцати молодых людей из предместья Сен-Жермен. Все они сидели верхом, с белыми кокардами, под руководством виконта Талона, который был моим однополчанином и от которого я узнал все эти подробности. Юноши направились к отелю, где жил император Александр, громко крича: «Да здравствует король Людовик XVIII! Да здравствуют Бурбоны! Долой тирана!» Сначала эти крики не вызывали у собравшихся ничего, кроме крайнего удивления. Затем из толпы раздались угрозы, поколебавшие самых решительных участников кавалькады. Поскольку первый порыв роялизма не возымел эффекта, участники кавалькады продолжили свой спектакль в различных местах парижских бульваров. В некоторых местах их освистали, в других аплодировали. Поскольку прибытие иностранных монархов приближалось и парижанам требовался какой-нибудь лозунг, чтобы их приветствовать, то возгласы виконта Талона и его друзей весь день звучали в ушах императора Александра, что позволило Талейрану сказать вечером того же дня этому монарху: «Ваше Величество может само судить о том, с каким единодушием нация желает восстановления Бурбонов!»

Начиная с этого момента, дело Наполеона было проиграно, хотя его приверженцев было намного больше, чем приверженцев Людовика XVIII, как показали события следующего года.

Письма, написанные полковником Марбо в 1815 году[154]

Сизуэн, 10 апреля 1815 г.

…Я нахожусь перед Турне и защищаю линию от Мушена до Шерена. Когда я говорю, что защищаю линию, то надо признать, что это не составляет особого труда, поскольку англичане не осуществляют никаких передвижений и столь же спокойны в Турне, как если бы они были в Лондоне. Я думаю, что всё пройдёт наилучшим образом. Вчера я был в Лилле, где меня очень хорошо принял генерал граф д’Эрлон.

Сент-Аман, 5 мая

…Я только что получил приказ послать депутацию из пяти офицеров и десяти унтер-офицеров или солдат в Париж на Марсово поле. В приказе сказано, что командир полка должен сам возглавить эту депутацию. Подобные депутации всех полков дивизии должны отправиться в путь и прибыть 17-го в Аррас, а на следующий день направиться в Париж. Все очень спокойно, о войне никто не говорит. В иностранных войсках часто дезертируют солдаты. Люди, прибывающие оттуда, утверждают, что все бельгийцы, саксонцы и голландцы дезертируют и придут к нам. Мой полк с каждым днём становится всё больше. У меня 700 человек. На мой сборный пункт вчера пришло 52 человека. Форма им очень нравится. Новобранцы сыплются на нас градом, не знаешь, куда их приткнуть.

Сент-Аман, 8 мая

За последнюю неделю дезертирство в неприятельских частях достигло наивысшей степени. Бельгийские, саксонские, ганноверские солдаты приходят группами по 15–20 человек. Они утверждают, что русские и австрийцы не придут, и люди думают, что войны не будет. Здесь это выглядит почти уверенностью. Если всё так и произойдёт, то сколько слов потрачено даром! Сколько планов окажутся неосуществлёнными!

Пон-сюр-Самбр, 13 июня

Сегодня утром я прибыл из Парижа в Валансьен. Я нашёл мой полк на месте. Он проходил через город, чтобы направиться к Мобежу. У меня хватило времени лишь на то, чтобы посадить солдат на лошадей, передать мой экипаж одному из друзей и отправиться в путь. Я падал от усталости, мне очень хотелось спать, но пришлось идти весь день среди огромного количества солдат. Мы только что заняли свою позицию на эту ночь… Мы идём вперёд… Кажется, перчатка брошена… Не думаю, что сражение состоится раньше, чем через пять дней…

Мерб-ле-Шато, 14 июня

…Сегодня мы всё ещё шли, и в 3 часа ночи я был ещё на лошади… Мы пришли наконец на самую границу. Враг отступает, и не думаю, что у нас будут большие бои. Тем хуже, так как наши войска находятся в большом возбуждении[155]…

Лан, 26 июня 1815 г.

Я никак не приду в себя от нашего поражения!.. Нас швыряли, как тыквы. Вместе с моим полком я был на крайнем правом фланге нашей армии почти во время всей битвы. Меня уверяли, что маршал Груши должен прибыть в этот пункт, который охранял лишь мой полк с тремя орудиями и батальоном лёгкой пехоты, что было совсем недостаточно. Вместо маршала Груши на меня вышел корпус Блюхера!.. Судите сами, как нам досталось!.. Наш фронт был прорван, и враг сразу же оказался у нас в тылу!.. Это несчастье можно было бы поправить, но никто не отдал никаких приказов. Главные генералы