Обитаемый остров - Борис Стругацкий

У дядюшки Каана все были глупцы. Коллеги по кафедре –глупцы, одни старательные, другие обленившиеся. Ассистенты – болваны отрождения, коим место в горах пасти скотину, да и то, говоря по правде,неизвестно – справятся ли. Что же касается студентов, то молодежь сейчас вообщесловно подменили, а в студенты, к тому же, идет самая отборная дурость, которуюрачительный предприниматель не подпустил к станкам, а знающий командиротказался принять в солдаты. Так что судьба науки об ископаемых животныхпредрешена… Гай не слишком об этом сожалел, бог с ними, ископаемыми, не до нихсейчас, и вообще непонятно, зачем и кому эта наука может когда-либопонадобиться. Но Рада дядюшку очень любила и всегда ужасалась вместе с ним поповоду глупости коллеги Шапшу и горевала, что университетское начальство невыделяет средств, необходимых для экспедиций…

Сегодня, впрочем, разговор пошел о другом. Рада, которая,массаракш, все-таки все слышала у себя за ширмой, спросила вдруг дядю, чемвыродки отличаются от обычных людей. Гай грозно посмотрел на Мака и предложилРаде не портить родным и близким аппетита, а читать лучше литературу. Однакодядюшка заявил, что эта литература написана для глупейших из дураков; что вДепартаменте общественного просвещения воображают, будто все такие же невежды,как они сами; что вопрос о выродках совсем не так прост и совсем не так мелок,как его пытаются изобразить для создания определенного общественного мнения; ичто либо мы будем здесь как культурные люди, либо как наши бравые, но – увы! –малообразованные офицеры в казармах. Мак предложил ради разнообразия побыть каккультурные люди. Дядюшка выпил еще рюмку и принялся излагать имеющую сейчасхождение в научных кругах теорию о том, что выродки есть не что иное, как новыйбиологический вид, появившийся на лице земли в результате радиоактивногооблучения. Выродки несомненно опасны, говорил дядюшка, подняв палец. Но онигораздо более опасны, чем это изображается в твоих, Гай, дешевых брошюрках,написанных дураками для дураков. Выродки опасны не как социальное иполитическое явление, выродки опасны биологически, ибо они борются не противкакой-то одной народности, они борются против всех народов, национальностей ирас одновременно. Они борются за место в этом мире, за существование своеговида, и эта борьба не зависит ни от каких социальных условий, а кончится онатолько тогда, когда уйдет с арены биологической истории либо последний человек,либо последний выродок-мутант… Хонтийское золото – вздор! – оралразбушевавшийся профессор. Диверсии против системы ПБЗ – чепуха! Смотрите наюг, господа мои! На Юг! За Голубую Змею! Вот откуда идет настоящая опасность!Вот откуда, размножившись, двинутся колонны человекоподобных чудовищ, чтобырастоптать нас и смести с лица Мира. Ты слепец, Гай. И командиры твои – слепцы.Вы не понимаете истинно великого назначения нашей страны и историческогоподвига Неизвестных Отцов! Спасти человечество! Спасти цивилизацию! Не одинкакой-нибудь народ, не просто матерей и детей наших, но все человечествоцеликом!…

Гай разозлился и сказал, что судьбы человечества егозанимают мало. Он в этот кабинетный бред не верит. И если бы ему сказали, чтоесть возможность натравить диких выродков на Хонти, минуя нашу страну, он быэтому всю жизнь посвятил. Профессор снова взбеленился и опять назвал его слепымслепцом. Он сказал, что Неизвес??ные Отцы – герои из героев: им приходится вестипоистине неравную борьбу, если в их распоряжении только такие жалкие, слепыеисполнители, как Гай. Гай решил с ним не спорить. Дядюшка ничего не смыслил вполитике и сам был в известной степени ископаемым животным. Мак попыталсявмешаться и начал рассказывать про выродка, который еще до войны боролся противвластей, но Гай эти поползновения разгласить служебную тайну пресек и велелРаде подавать второе. Маку же он приказал включить телевизор. Слишком многоразговоров сегодня, сказал он. Дайте немного отдохнуть солдату, прибывшему вувольнение…

Однако воображение его было возбуждено, по телевизорупоказывали какие-то глупости, и Гай, не удержавшись, принялся рассказывать одиких выродках. Он о них кое-что знал – слава богу, три года воевал с ними, ане отсиживался в тылу, как некоторые философы… Рада обиделась за старика иобозвала Гая хвастуном, но дядюшка и Мак почему-то приняли его сторону и сталипросить продолжать. Гай объявил, что не скажет больше ни слова. Во-первых, он всамом деле был несколько обижен, а во-вторых, пошарив в памяти, он не смогнайти там ничего, что опровергало бы измышления старого пьяницы. Южные выродкибыли, действительно, существами жуткими и совершенно беспощадными. Такие, незадумываясь, может быть, даже с удовольствием истребили бы весь род людской припервой же возможности. Но потом его осенило – он вспомнил, что рассказывалоднажды старшина сто четырнадцатой группы смертников Зеф, и с удовольствиемпреподнес эту теорию дядюшке. Рыжее хайло Зеф говорил, что выродки потомупроявляют все усиливающуюся активность, что на них самих с юга наступаетрадиоактивная пустыня, и деваться этим беднягам некуда, кроме как пытаться сбоем пробиться на север, в районы, свободные от радиоактивности. «Кто это теберассказал? – спросил дядя с презрением. – Какому деревянному дураку моглаприйти в голову столь примитивная мысль?» Гай посмотрел на него со злорадствоми веско ответил: «Таково мнение некоего Аллу Зефа, лауреата императорскойпремии, крупнейшего нашего медика-психиатра». «Где это ты с ним встречался? –еще более презрительно осведомился дядюшка. – Уж не на ротной ли кухне?» Гайсгоряча хотел было сказать, где он с ним встречался, но прикусил язык, придалсвоему лицу значительное выражение и с подчеркнутым вниманием стал слушатьтелевизионного диктора, сообщающего прогноз погоды.

И тут в разговор, массаракш, опять влез этот Мак. Я готовпризнать, объявил он, в этих чудовищах на юге некую новую породу людей, но чтообщего между ними и домохозяином Ренаду, например? Ренаду тоже считаетсявыродком, но он явно относится не к новой, а, прямо скажем, к очень старойпороде людей… Гай об этом никогда не думал, и потому он был очень рад, чтоотвечать на этот вопрос бросился дядюшка. Обозвав Мака развесистым пнем,дядюшка принялся объяснять, что скрытые выродки, они же выродки городские, естьне что иное, как уцелевшие в борьбе за существование остатки нового вида, почтиначисто уничтоженного в наших центральных районах еще в колыбели… Я еще помнюэти ужасы: их убивали прямо при рождении, иногда вместе с матерями… Уцелели толькоте, у которых новые видовые признаки ничем наружно не проявляются… Дядя Каанхватил пятую рюмку, разошелся и развил перед слушателями четкий планпоголовного тотального медицинского обследования населения, которым неизбежнопридется заняться рано или поздно, и лучше рано, чем поздно. И никакихлегальных выродков! Никакого попустительства! Сорная трава должна быть выполотабез пощады…

На этом обед кончился. Рада принялась мыть посуду, дядя, недождавшись возражений, победительно всех оглядел, закупорил флягу и понес ее ксебе, пробормотав, что идет писать ответ этому дураку Шапшу. При этом онзачем-то захватил с собой и рюмку. Гай посмотрел ему вслед – на обтерханный егопиджачок, на старые залатанные брюки, на штопанные носки и стоптанные туфли – ипожалел старика. Проклятая война! Раньше дяде принадлежала вся эта квартира, унего была прислуга, жена, был сын, была роскошная посуда, много денег, дажепоместье где-то было, а теперь – пыльный, забитый книгами кабинет, он жеспальня, он же все прочее, поношенная одежда, одиночество, забвение… Да. Онпододвинул единственное кресло к телевизору, вытянулся и стал сонно смотреть наэкран. Мак некоторое время сидел рядом, потом мгновенно и бесшумно, как он одинумел это делать, исчез и обнаружился уже в другом углу. Он покопался внебольшой библиотечке Гая, выбрал какой-то учебник и принялся листать его,стоя, прислонясь плечом к платяному шкафу. Рада прибрала со стола, села рядом сГаем и стала вязать, изредка поглядывая на экран. В доме воцарился покой, мир,удовлетворение. Гай задремал.