Увидимся в темноте - Виктория Платова

– Иногда сидит за этим занятием несколько часов кряду, не отрываясь. Раньше были только динозавры, но с тех пор, как мы записались в школу «Маренго»… он стал лепить лошадей.

– Они из воска, да? Не опасно? В том смысле… Можно обжечься.

Полина смотрит на Брагина не отрываясь, осьминожьи пальцы, как за спасательный круг, хватаются за лацканы пиджака – то же самое было в их первую встречу в коридоре. Теперь Брагин понимает, что означает этот непроизвольный жест: она пытается оценить риски. Чем вызвано такое участие следователя прокуратуры в судьбе ее сына? Что он хочет получить взамен?

– Особенный не означает – идиот.

– Да, конечно. Я так понял, у вас есть ключ от комнаты Якубиной.

– Не у меня, – сказала она после непродолжительного молчания.

– У кого?

– У Киры.

Пальцы успокаиваются и перестают терзать пиджак.

Риски оценены, и Полина, руководствуясь какими-то своими соображениями, решила, что дружелюбный и немного сентиментальный следователь прокуратуры неопасен. И его вопросы неопасны, они никак не могут нарушить жизнь матери и сына. Ничем.

– Почему вы не сообщили о ключе? Нам бы не пришлось вскрывать дверь.

– Вы об этом не спрашивали.

– Теперь спрашиваю.

– Вы не спрашивали – это во-первых. Во-вторых, Кирюша рассказал мне о ключе не так давно. Заявил, что должен ухаживать за Джейсоном, такой был уговор.

– С кем?

– С тем, кто живет в комнате… К тому же я вспомнила, о чем говорила Оксана еще до своего отъезда в Лангепас. Что если она по каким-то причинам будет отсутствовать, то Кира сможет ухаживать за цветком.

– Положим, отъезд случился год назад… Ключ дала ему Якубина? Логичнее было бы оставить его вам, как взрослому и ответственному человеку. – Брагин пристально взглянул на Полину. – Хотя нет. Логичнее было бы оставить его племяннице. Наверное, так она и поступила.

Полина пожала плечами.

– Даже от нашей конуры существует два комплекта ключей, на случай, если один потеряется. Наверняка у Оксаны имелся дубликат.

– И она отдала их мальчику, ничего не говоря вам?

– Возможно, и говорила. Я просто запамятовала.

Лучше было бы вообще не поднимать тему с ключами.

– Если Кирилл был так привязан к цветку, вы наверняка рассказали об этом Ольге. Когда она заселилась.

– Не я. Оксана. Думаю, она объяснила племяннице ситуацию. И, как я поняла, та не была против присутствия Кирюши. Хотя и удивилась. Ольга показалась мне милой. Очень милая девушка, правда, не без странностей.

Все, чем может оперировать на сегодняшний день Брагин, – скоропалительные выводы Леры Гавриковой о том, что Трегубова – патологическая лгунья. И вот на тебе – еще одно оценочное суждение подоспело.

– В чем заключались странности?

– Ну… – Полина на секунду задумалась. – Ни в чем конкретно. Просто возникло такое ощущение. Она мельком упомянула отца, очень богатого человека. И жизнь в Лондоне. Но она никогда не была в Лондоне.

– Почему вы так решили?

– Потому что знаю, что такое жизнь в Лондоне. Однажды я провела там полгода. Давно, еще до рождения Киры.

– Кирилл весь этот год ухаживал за цветком?

– Это очевидно. Раз в неделю поливал его. Такая была договоренность. Пятьдесят рублей за пятнадцать минут.

Брагин тотчас произвел нехитрые подсчеты.

– Двести рублей в месяц. Сами предложили эту сумму Ольге?

– Она вообще не хотела брать денег поначалу. Никаких. Но я понимаю, что значит вторгаться на территорию незнакомых тебе людей… Вот и сошлись на символической оплате.

– Платили единовременно за месяц или еженедельно?

– Если вы клоните к тому, что это апрельское исчезновение… – было видно, что Полина изо всех сил ищет подходящую формулировку, – …не могло остаться незамеченным…

– Клоню, – честно признался Брагин.

– Деньги Кирюша отдавал сам. Каждую неделю по пятьдесят рублей. У него есть жестянка, где лежит вся месячная сумма… Я думала, он исправно берет их оттуда. Но когда пересчитала – все оказалось на месте. Тогда-то он и показал мне ключ.

Сюжет «аутист и жестянка» вдохновлял Сергея Валентиновича гораздо меньше, чем сюжет «аутист и ключ». От кого мальчик Кирилл его получил, от самой Якубиной или от ее племянницы Ольги (что вероятнее всего – опять же, если принять на веру все, что сказано Полиной Ветровой)? Или… был кто-то еще? Помимо фрилансерши, очевидно застукавшей парня на входе или на выходе из комнаты и устроившей по этому поводу танцы с бубнами.

– Значит, ваш сын ходит туда и сейчас. Когда комната опечатана.

– Для него важен порядок вещей. – Полина ударила сжатым кулаком по ладони. – Система координат. Она должна быть идеальной. И должна быть… всегда. Если не появится лучшая. Еще более совершенная. Пока не появится.

– И тогда все начинается сначала, уже в новой системе координат? Ясно.

Ничего Брагину не ясно, но и вникнуть вряд ли получится. Идеальная система – это строй восковых динозавров, что ли?.. Табун лошадей? Хрен поймешь. В конце концов, он всего лишь следак, а не психолог. Но и психологи частенько бывают бессильны, учитывая израильский опыт самой осьминожки. Не так уж сильно помогли ей специалисты.

– Почему воск? – спросил Брагин.

– Почему нет?

– В том смысле… Есть же более привычные материалы. Пластилин, глина… Обычная и полимерная. Из специального пластика фигурки лепят…

– Он захотел лепить из воска.

Никаких уточнений больше не последовало, но Брагин все никак не мог отвязаться от мысли о восковых опытах мальчика Кирилла.

– Может быть, это в школе практикуют? В которую вы записались. «Маренго», верно? Это художественная школа?

– Нет. Конно-спортивная. У них есть специальный курс для детей… с особенностями развития. Включает прикладные дисциплины вроде класса лепки и декоративно-прикладного искусства. В основном дети лепят с натуры лошадей. Ведет художник-анималист Черника Дмитрий Юрьевич. Это стоит денег, но сумма не баснословная. Еще полгода назад я ничего не слышала о ней, старые друзья рассказали.

– Значит, Кириллу нравится? Альтернативная система координат, более совершенная, чем имеющаяся?

– Никто не может знать.

– А мальчику работать с воском господин… эммм-м… Черника посоветовал?

– Я уже говорила вам – Кирилл сам захотел. А материалы предлагаются на выбор – и самые разные.

– Я хотел бы побеседовать с вашим сыном. Это возможно?

– Возможно.

Ее улыбка исполнена грусти: