Как призвать Беса. Ассистентка Хозяина нечисти - Леси Филеберт

Его дружки – Гордан и Штейн – противно захихикали, а Алекс расплылся в совсем уж мерзкой улыбке.

Я вздохнула, про себя считая до десяти и до побелевших костяшек пальцев стиснув половник в руке.

Так бы и плюнула в эту его рожу. И половником дала прямо в глаз, прямо по его пустой башке, так сильно, чтобы она отвалилась и покатилась в сторону мусорного ведра, где ей самое место. Если бы я высвободила свою сущность, то мне как раз хватило бы физической силы провернуть этот удивительно прекрасный фокус.

Жаль, что даже плюнуть нельзя было: за такой поступок меня потащат к ректору и поставят в известность моего отца о моем дурном поведении, а это значит, что меня будут ожидать новые телесные наказания. Проходила, знаем, как говорится. Повторять больше не хотелось.

– Тишина в аудитории! – гаркнула профессор Мирабе́ль ди Корне́тт. – Мистер Чейн, что за нарушение дисциплины?

– Абрамова отвлекает меня, профессор! – мерзким тоном ябеды громко заявил Чейн, тыча в меня пальцем и кинув на меня взгляд якобы оскорбленного донельзя человека. – Она по своей глупости зелье испортила и дергала меня, чтобы я ей помог исправить ситуацию! Вы не находите это возмутительным, профессор?

И глаза-то какие честные, а. Прелестная мразь.

– С моим зельем всё в порядке, профессор, – тут же вмешалась я. – И я готова его сдать. Можете сами посмотреть и убедиться в лживости высказываний Алекса Чейна.

Как раз за секунду до этого я кинула в зелье парочку листиков сальме́ды зеленой и одну ягодку бузины, шепнув нужное заклинание: зелье тут же окрасилось обратно в правильный темно-лиловый цвет. Пока профессор подходила к моему столу, я докинула еще щепотку папоротникового порошка, и зелье красиво заискрилось, как и должно было по рецепту готового крововосстанавливающего снадобья.

Я победоносно улыбнулась. Хорошо, что мне были известны разные способы исправлений зелий. Ну, не всех, конечно, но вот такие базовые, типа крововосстанавливающего, я точно знала, как можно исправить на любом этапе, если в котел случайно или преднамеренно попадет что-то не то.

Профессор ди Корнетт, невысокая худощавая женщина средних лет, с русыми волосами, собранными в высокую причёску, заглянула в мой котел, одобрительно покивала, зачерпнула половником зелье и отлила часть в подготовленную стеклянную колбу.

– Великолепное зелье, мисс Абрамова, идеальное соотношение ингредиентов. Возьму это зелье в качестве образца для следующей группы студентов.

Она одобрительно улыбнулась мне и развернулась, засеменив к рабочему столу. Чейну она, конечно, ничего не сказала про его враньё. Неудивительно, ведь мать Чейна была ректором академии, и этому надменному мажору никто не смел перечить, беспокоясь за свое рабочее место. И на мои жалобы на Чейна либо не реагировали вовсе, либо отмахивались общими фразочками в духе «вам просто нужно найти общий язык», «тебе необходимо учиться налаживать отношения с сокурсниками», или (мое любимое!) – «ты сама виновата, сама спровоцировала сокурсников на такое поведение».

Но хуже было то, что о таких инцидентах обязательно сообщали моему отцу, и вот тогда я уже получала от него по полной программе. Вот где крылся настоящий Ад.

Со временем просто научилась молчать и обходить острые углы… Все равно на мои жалобы никто не реагировал. Даже удивительно, насколько могут не придавать значения человеку, если прямо под носом не хотят замечать его проблем. Впрочем, за последние годы я успела свыкнуться с тем, что я никому, кроме самой себя, не нужна.

Но мелко и незаметно пакостить в ответ мне никто не мешал.

Поэтому я шепнула тихонько парочку маскировочных заклинаний и дала своей сущности немножко вылезти наружу – хвостом. Он длинной незримой плетью юркнул к столу стоящего справа Чейна и, повинуясь моему ментальному приказу, переставил местами два бутылёчка с критично важными ингредиентами, убрав подальше нужный.

Мой хвост быстро юркнул обратно и исчез, я на всякий случай огляделась, чтобы убедиться, что никто ничего не заметил. Но маскировочные чары сработали как надо, да и все сокурсники были поглощены завершением своих работ.

Я мрачно улыбнулась, увидев, как рука Чейна потянулась к заветной бутылочке, и поспешила отвернуться, чтобы даже не смотреть на сокурсника и не подавать вида, что я могу быть как-то причастной к тому, что сейчас....

Бабах!

Раздался громкий хлопок, и в аудитории послышались удивленные восклицания, охи и вздохи. Мне тоже пришлось титаническим усилием воли стереть с лица ехидную улыбку и изобразить удивление, глянув на котел Чейна, из которого повалил едкий густой лиловый дым. Одежда Чейна слегка дымилась, а его брови оказались подпалены, вид он имел весьма комичный, так что мне пришлось закусить изнутри щеки, чтобы губы не расползлись в предательской улыбке.

– Мистер Чейн! – всплеснула руками профессор. – Что за грубое нарушение рецепта? Порошок эрахо́ны мы кладем один раз маленькой щепоткой только в самом начале, больше к нему не возвращаемся! Я же говорила об этом несколько раз, мистер Чейн! Чем вы меня слушали? Вынуждена поставить вам удовлетворительный балл.

Удовлетвори-и-ительный! За что, спрашивается? За испорченное зелье?

С досадой подумала, что если бы подобная ситуация произошла со мной, то проблем бы у меня было ух как много. Ну что за несправедливость?

Впрочем, ошалелое выражение лица Чейна, который ощупывал свои брови, изрядно подняло мне настроение.

Он зыркнул на меня с подозрением, и я с трудом удержалась, чтобы не показать ему язык. А лучше – средний палец.

Пожалуй, оторвусь и сделаю так в день выпускного, когда получу диплом и в последний раз увижу своих сокурсников. С мыслью об этом даже как-то легче и приятнее учиться было.

Чейна и его дружков я ненавидела всей душой, и это было вполне взаимно. На занятиях, особенно на практических, приходилось всегда быть начеку, потому что мне в любой момент могли попытаться сделать какую-нибудь пакость, вроде вот этой вот прилетевшей в котел можжевеловой ягоды. Я потому старалась всегда садиться за парту перед преподавателем, чтобы всегда быть на виду и давать сокурсникам меньше повода для издевательских шуточек надо мной. Но сегодня я едва успела до звонка прийти на занятие, так что заняла место среди оставшихся.

Зачем вообще Чейн и его дружки всё это делали? Да просто всячески хотели меня унизить, показать свое превосходство надо мной, считая пустым местом, человеком второго сорта, не достойным обучения в академии Марильды ди Донгер. Другие сокурсники надо мной не издевались, но и никак не препятствовали, молчаливо одобряя выпады Чейна и его компании.

Какие-то моральные калеки были все эти