Дом яростных крыльев - Оливия Вильденштейн

— Всё отлично. Могу я здесь чем-то помочь?

Марчелло и Дефне обмениваются взглядами, потому что обычно я стараюсь держаться подальше от кухни, так как мне не нравится смотреть на то, как ощипывают голубей или отбивают мясо. Один только запах крови заставляет мои внутренности сжиматься.

— В этом нет необходимости, дорогая. Мы со всем справимся.

Дефне улыбается мне, её белые зубы резко контрастируют с её коричневой кожей, которая на несколько тонов темнее, чем у её мужа.

Я уже готова взять ложку и запустить её в котел, который кипит на огне, чтобы показать им, какой я могу быть полезной, но Джиана заходит в кухню с пустым керамическим блюдом. Она опускает его в раковину с мыльной водой и закатывает рукава, но я отгоняю её и запускаю руки в воду, пока она не успела это сделать.

— Я помою посуду, — почти восклицаю я.

Её губы вытягиваются в линию, и на её узкой челюсти начинает пульсировать мускул. Она уступает мне, но перед тем как уйти, бормочет:

— Ты не можешь прятаться здесь всю ночь.

— Я не прячусь.

— Фэллон…

Мой затылок начинает покалывать от взглядов её родителей, наш тихий разговор определенно не остался незамеченным.

— Когда закончишь прятаться, сделай перерыв. Ты ещё ни разу не отдыхала, с тех пор как пришла сюда днем.

— Мне не нужны перерывы.

Мои ступни болят, так что мне определённо нужен перерыв, но я сомневаюсь, что смогу усидеть на месте, даже если попытаюсь. И если я выйду на пирс, чтобы подышать, Антони присоединится ко мне, а я не знаю, что мне с ним делать, как и вообще со всем остальным.

Джиана качает головой, после чего покидает тёмную кухню, выполненную из дерева и камня, с тарелкой мягкого сыра, виноградом и дымящейся буханкой дрожжевого хлеба.

Я мою посуду до тех пор, пока не стираю кожу на руках, а мои пальцы не начинают болеть. Мне уже нечего мыть, потому что огонь под плитами уже потушен.

— Хочешь поговорить об этом? — спрашивает Дефне, беря чистую тряпку с полки, и принимается помогать мне протирать все чистые тарелки, которые я поставила на поддон для сушки посуды, чтобы с них стекла вода.

Я закусываю щеку.

— Как вы поняли, что Марчелло тот самый?

Её серые глаза оглядывают профиль моего лица, которое всё ещё повернуто к раковине, с которой я сливаю воду в ведра. Марчелло вынесет их потом на улицу и выплеснет в корыто для использованной воды, чтобы огненные фейри, которые занимаются отходами, смогли её очистить.

— Наши мечты совпадали. И он меня смешил. И до сих пор это делает при любом удобном случае.

Мои зубы всё ещё вгрызаются в щёку.

— И он говорит мне, что я самая красивая женщина королевства. Я знаю, это глупо, но из-за этих каждодневных напоминаний я чувствую себя особенной.

— Это не глупо. Это замечательно.

Данте может заставить меня чувствовать себя красивой. И он заставляет меня улыбаться. И наши желания определенно совпадают, так как он пересёк канал, чтобы претендовать на трон, а я как бы согласилась собрать железные реликвии, чтобы быть рядом с ним.

— Но важнее всего то, Фэллонина, что Марчелло и я не держим друг от друга секретов.

Мне определённо надо научиться контролировать выражение своего лица, чтобы оно не выдавало все моим мысли.

— А теперь собирайся домой. Я приготовила тарелку с остатками еды для твоей мамы и Церес. Передавай им обеим большой привет, и скажи Церес, чтобы она заходила гости. Я не видела её целую вечность.

— Хорошо.

Я неохотно складываю влажную тряпку, оставляю её на деревянном острове, беру тарелку с крышкой и толкаю бедром распашную дверь.

В обеденном зале стало тише, но не совсем тихо. Посетители перешли от ужина к выпивке. В дальнем углу таверны начали играть в карточные игры, а клиенты текут нескончаемым потоком вверх-вниз по лестнице под руку со своими любимыми проститутками.

Наконец, я смотрю в сторону бара в поисках Антони, но нахожу только Маттиа и Риккио, которые опрокидывают в себя стопки с алкоголем, а рядом с ними болтает Сибилла. Мой желудок снова скручивает из-за нервов. Неужели он совсем ушёл из таверны? Или он только вышел из зала? Я смотрю на потолок. Если он пошёл наверх вместе с девочкой, то, по крайней мере, решение о том, что мне делать, будет принято за меня.

— Он на пристани, бросает камешки в канал.

Джиана проносится мимо меня с подносом, на котором стоят пустые бокалы.

— Ты первая девушка, которая его по-настоящему заинтересовала.

— Пожалуйста, не надо, Джиа. Я и так себя ужасно чувствую.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя ещё хуже, Фэллон. Мне просто его жаль.

Скривив лицо, я бормочу:

— Мне не следовало его целовать.

— Кого это «его»?

Откровенно говоря, я и сама не очень-то уверена.

Наш приглушённый разговор привлекает внимание Сибиллы, и она подходит к нам.

— Что я пропустила?

— Ничего, — бормочу я.

Сибилла закатывает глаза.

— Определённо.

— Спасибо за предложение остаться на ночь, но я собираюсь домой.

Сибилла хлопает своими закругленными чёрными ресницами и смотрит на меня.

— Домой, разве?

После её намека, лицо Джианы напрягается. Она хватает полный кувшин и уносит его клиенту.

— Что такое съела Джиа?

— Ты же знаешь, как мы обе относимся к Фибусу? Она точно так же относится к Антони.

Сибилла хмурится.

Я киваю на одну из деревянных балок, которая держит таверну настолько прямо, насколько это вообще возможно на острове с сильными течениями и ещё более сильными ветрами.

— Данте поцеловал меня.

— Четыре года на…

— Сегодня. Он неожиданно появился в погребе и поцеловал меня, а затем пригласил на свидание.

Её ресницы ударяются о брови.

— Что? И почему я слышу об этом только сейчас? О…

Её рот округляется.

— Так вот почему у Антони такое настроение.

— Не думаю, что он знает.

— Тогда… мерда.

Да, «дерьмо» здесь самое подходящее слово.

— Есть какой-нибудь мудрый совет?

— У меня нет для тебя ничего, детка, но я могу подержать твою руку, когда ты будешь решать, какой мужчина тебе нравится больше.

И она бы так и сделала.

Я обнимаю её одной рукой на прощанье, распрямляю плечи и выхожу в залитую звёздным светом темноту, напоминая себе о том, что если я не давала никаких обещаний и клятв, то это не измена.

Так что, у меня на самом деле нет никакой причины сердиться на Данте или чувствовать себя обманщицей из-за того, что я целовалась с Антони.

ГЛАВА