Без вести пропавшие - Станислав Олейник

— Николай! — донеся из открытого люка в углу крыши голос Завьялова. — Моммад зовет тебя к телефону.

— Передай, сейчас буду! — ответил Николай. — И положив руку на плечо Виктора, тихо сказал: «Не дайте духам взять нас врасплох. Я быстро…».

Николай сразу почувствовал, что Моммад очень взволнован.

— Коля, — прерывающимся голосом сказал он, — у меня четверо убиты, и один ранен. Я вынужден был обратиться к тем, кого оставили в тюрьме. Все изъявили желание взять в руки оружие и защищаться. Нужно оружие! — закричала трубка так громко, что Николаю резко пришлось отдернуть ее от уха.

— Без проблем, дружище. Приходите и берите, сколько надо, и что надо…

Минут через пять, Моммад с сорбозами были на складе. Пока разбирали оружие и боеприпасы, он рассказал, что бойцы его погибли все от артобстрела.

— Отвыкли воевать, и потеряли чувство самосохранения, — печально улыбнулся он. А это, — он покосился на прибывших с ним сорбозов, — пополнение. Я говорил с каждым. Предупредил, если кто струсит, будет расстрелян без предупреждения. Все согласились…».

Наблюдая за очередной взлетающей ракетой, Виктор, незаметно для себя, забылся. Нечеловеческое напряжение, которое свалилось на него с товарищами, и установившаяся какая-то умиротворенная тишина, сделали свое дело. Он вдруг почувствовал, как какой-то сгусток темноты, свалил его в какую-то яму, и на жестком ее дне, задыхаясь от сырости могильного запаха, с замороженным от ужаса сердцем, услышал, как заскрежетали лопаты, и летящая сверху земля стала сыпаться ему в лицо, глаза, сковывать своей тяжестью грудь. И он, собрав последние силы, очнулся. Вокруг была ночь, тишина, нависали яркие звезды, изредка взлетали осветительные ракеты. Окончательно придя в себя увидел бодрствующего за пулеметом Кольку Федорова. Хотел посмотреть в сторону Николая, но вспомнил, что тот спустился на склад по просьбе Ваньки Завьялова.

С востока жидковато разбавленной словно кровью, наплывал рассвет. Кому-то он был нежеланным, а кому-то, желанным. Но солнце и луна жили по своим, не зависящим от людей законам. Им не было дела до того, что где-то идет война и льется кровь. Они служили не маленькой кучке людей, ведущих между собой бессмысленную войну, а всему человечеству…

Этот же нежеланный рассвет, надолго ввергнет в состояние растерянности, ярости, боязни ответа перед мировой общественностью, президента Пакистана, Зия-уль-Хака.

В 6.00 ему сообщили о восстании советских и афганских военнопленных в учебном центре моджахедов Бадабера, который расположен в пяти километрах от одноименной военной базы и одиннадцати километрах от Пешавара…

Раббани, его американские и пакистанские покровители заседали всю ночь. Придя к единому выводу, что своими силами моджахеды с восставшими не справятся, было принято решение обратиться за помощью к министру обороны Пакистана. Для усиления опасности, численность восставших была увеличена почти до полусотни человек, и была высказана обеспокоенность по поводу безопасности дислоцированной в пяти километрах военной базы, с аэродрома которой, еще в 1961 году взлетал самолет У — 2, пилотируемый американским шпионом Пауэрсом. О том, что захваченный восставшими арсенал полон оружия и боеприпасов, в том числе и дорогостоящих ракет стингер, президента умышленно не информировали.

Таким образом, добросовестно введенный в заблуждение своими подчиненными, напуганный возможностью международного скандала, Зия — уль — Хак дал распоряжение немедленно, любыми мерами, локализовать восстание. Администрация президента наложила строгий запрет на все попытки осветить этот инцидент всеми средствами массовой информации.

И так, приказ был получен. Территория учебного центра немедленно была блокирована моджахедами полка Халеда ибн Валида, танковыми и артиллерийскими подразделениями 11 армейского корпуса вооруженных сил Пакистана. В распоряжение указанных войсковых соединений были выделены две установки «Град» и звено армейских вертолетов «Белл».

Над учебным центром повисла зловещая тишина, которая неожиданно была нарушена гулом моторов.

Со стороны лагеря беженцев показались два танка. Резко притормозив перед недостроенной стеной, они, окутавшись, налетевшей ими же поднятой плотной тучей пыли, на какое-то мгновение исчезли из поля зрения восставших. И это, уже нагретое, утренним солнцем облако, медленно двинулось прямо на здание арсенала. Набив его защитникам глотки, ноздри и уши горячей пылью, оно поредело и вскоре рассеялось. Фырча приглушенными моторами, танки стояли, готовые сорваться с места в любую секунду.

Восставшие, приготовив гранатометы и все стрелковое оружие к бою, замерли в ожидании атаки. Крики атакующих они услышали еще до того, как земля содрогнулась от первых взрывов ракет и снарядов. Моджахеды шли в наступление, зная, что лагерь пуст, что восставшие засели в арсенале, держат оборону на КПП, административном здании, и уже предвкушали радость расправы над ними.

Николай посмотрел на часы. Стрелки показывали ровно 8.00.

Моджахеды наступали со стороны лагеря беженцев и со стороны плаца. Первый строй атакующих смешался. Тяжелые пулеметы били в упор, и почти каждая выпущенная пуля, достигала своей цели. Понадобилось минут пять, чтобы моджахеды поняли, что нужно менять тактику, иначе четыре пулемета восставших, выкосят их как траву. Они начали в спешке обходить арсенал со стороны мастерских, учебных классов, пытались прорваться к административному зданию и КПП, с тыла.

Однако вскоре, к своему ужасу, они поняли, что пулеметы восставших имели хороший круговой обзор, а лежащие рядом с пулеметами автоматчики, не подпуская к занятой позиции никого, давали возможность пулеметчикам быстро переносить огонь на наступавших с тыла. А оборону держат не линялые ишаки и дохлые бараны, какими атакующие представляли себе пленных, а искушенные в боевых действиях люди.

Бой шел уже около часа, и моджахеды потеряли убитыми и ранеными около пятидесяти человек. Командир полка Халеда ибн Валида Акбар, принял решение отказаться наступать в лоб. Установив сразу несколько минометов, моджахеды начали методический обстрел позиций восставших. Но было уже поздно. По их скоплениям ударили сразу же несколько гранатометов. Две установки «Град» были выведены из строя мгновенно. Танки огонь не открывали. Наступавшие знали — один удачный выстрел, и арсенал вместе с его защитниками и атакующими взлетят на воздух.

Снова возникла пауза. Моджахеды, наступавшие со стороны лагеря беженцев, отступившие туда на перегруппировку, вели себя развязно, не видевшие куска хлеба уже более полусуток, они попытались найти хоть какую-то пищу у своих соотечественников. Поднялся шум, крики. Из палаток беженцев стали выскакивать вооруженные автоматами и винтовками люди. Моджахеды растерялись. Вести бой, да еще с беженцами, это совсем не входило в их планы, тем более что последствия могли быть непредсказуемы. Гордые пуштуны, населявшие лагерь беженцев, традиционно не доверявшие таджикам и узбекам, из которых был сформирован полк Халеда ибн Валида, по-хорошему попросили моджахедов покинуть лагерь. Крики продолжались еще минут десять, пока мародеры не ушли. А вскоре поступила новая команда начать штурм учебного центра.