Полтавское сражение. И грянул бой - Андрей Серба

— А что же Копысь и Орша?

— Ничего. Шведы попросту желают отвлечь внимание россиян от истинной переправы.

— Хлопцам Зловы-Витра об этом сообщил?

Казак виновато опустил глаза.

— Не смог. Шведы забирают с собой жителей всех местечек и хуторов, мимо которых проходят. По лесам и болотам шныряют кирасирские дозоры, тропы перекрыты секретами, солдаты открывают стрельбу по всему живому, что появляется у дорог. Я дважды посылал к Зловы-Витру своих хлопцев, пытался пробраться к нему сам, однако все без толку. Не будь мы сердюками, валялись бы сейчас мертвыми по болотам або висели на дыбе перед полковником Розеном.

Казак сделал паузу, с надеждой посмотрел на священника.

— Отче, вы не простой человек, на вас лежит сан и небесная благодать. На слугу Божьего не поднимется рука ни у одного христианина, даже если он швед. Может...

Сердюк не договорил, но священник все понял. Задумавшись, он некоторое время молчал, затем тихо спросил:

— Куда и к кому идти?

— В Лишняны, к батюшке Лариону. Он тоже знает, где сыскать хлопцев Зловы-Витра.

По улице местечка впереди десятка сердюков ехали конь о конь оба Недоли. Поравнявшись с шинком, старший из братьев придержал скакуна.

— Поговорил бы с тобой еще, братчику, да недосуг — генеральская служба к себе кличет. Бувай...

Есаул с сердюками поехали дольше, а Дмитро, соскочив с коня, вошел в шинок. Тотчас подле него очутился хозяин.

— Вечер добрый, пан сотник! Ах, ах, ваша ясновельможность вся в снегу! Не желаете оковитой, дабы не захворать?

Дмитро решительно отстранил хозяйскую руку с чаркой.

— Геть! Казак — не винная бочка! Он пьет, лишь когда его душа того желает или добрый человек угощает.

Однако шинкарь не отставал.

— Пан сотник, не обижайте старика, — плаксиво затянул он, хватая запорожца за полы кунтуша. — Ведь вы для меня, что сын родной. Разве я могу смотреть спокойно, что ваша ясновельможность с головы до ног мокрая и от ветра вся посинела. Так и занедужить немудрено, а такого славного лыцаря, как пан сотник, впереди ждут геройские дела. Выпейте оковитой для обогрева души и тела.

— Тьфу ты, леший побери! — в сердцах сплюнул под ноги Дмитро. — Пристал, как репях! Давай свою горилку!

Он залпом опрокинул в рот содержимое вместительной чарки, бросил взгляд по сторонам. В шинке было пусто, в углу пылала жаром печка. От выпитой оковитой неожиданно быстро зашумело в голове, стали наливаться усталостью ноги, хотя весь сегодняшний день Дмитро провел в седле. Он взял одну из лавок, поставил ее под окном, присел.

— Я заночую у тебя, шинкарь, — сказал он, снимая с себя кунтуш и шапку. — Разбудишь, когда рассветет.

Запорожец улегся на лавке, пристроил под голову шапку, сунул под нее пистолеты. Когда под окном раздался храп, шинкарь поманил к себе жену.

— Помнишь три жемчужины, что спрятала недавно? Я получил их от казака, который спит сейчас у нас. Не думай, что те жемчужины были у него последними.

Шинкарка, хорошо знающая своего мужа, насторожилась. В ее глазах появился и застыл жадный блеск.

— Что ты задумал, Абрамчик?

Этот запорожский сотник совсем недавно возвратился из удачного морского набега на турок. К нам он явился потому, что задумал жениться. Уверен, что при нем еще имеются драгоценности, и немалые.

— Ну и что? Ему не обязательно носить их в кармане.

— Ты не знаешь казаков, мамочка. Все, что они имеют, обычно на них самих и на коне. Смотри, этот запорожец даже во сне боится расстаться со своей шапкой. Сунул ее под голову и еще обхватил руками. Клянусь, что именно в ней спрятаны драгоценности. А зачем они ему? Пропить и прогулять?

— Но шапка под его головой. А рядом пистолеты.

— Ну и что? Я подмешал в его оковитую сонное зелье, поэтому он сейчас спит как убитый. А когда проснется и придет в себя, вряд ли вспомнит, что делал ночью. Например, почему его не могли разбудить проезжавшие мимо незнакомые нам казаки, среди которых он признал дружков и пил с ними? Особенно, если это подтвердите ты и сыночки. После моего зелья человек не помнит ничего. Даже если он обнаружит утром пропажу драгоценностей, пусть ищет их у собутыльников, с которыми затеял ночью гулянку.

Шинкарка испуганно воздела к потолку руки.

— Подумай обо мне и своих детях! А если казак все-таки проснется? Он же убьет тебя!

— Тише! — замахал на нее руками шинкарь. — Я не такой дурень, чтобы идти за шапкой сам. Разве ты не знаешь, что казаки никогда не обижают детей? Поняла? То-то... Сыночек! — приглушенно крикнул он в сторону печки.

Когда с лежанки сполз сынишка, шинкарь ласково погладил его по голове.

— Сыночек, видишь того с красным бантом на сабле?

— Да, папочка.

— А шапку со шлыком, что у него под головой?

— Да, папочка.

— Сможешь принести ее мне, не разбудив казака? Получишь за это десять злотых.

Полусонное лицо сынишки вмиг оживилось.

— Двадцать.

— Ладно, двадцать, — согласился шинкарь. — Неси скорей шапку и получай деньги.

— Вначале злотые, потом шапка, — решительно заявил сынишка, протягивал к отцу ладонь.

У шинкаря от негодования перехватило дыхание, он закатил глаза под лоб.

— Мамочка, посмотри, что делается! Твой сыночек хочет делать гешефт на своем родном папочке.

— Ты сам учил, что вначале деньги, а потом все остальное, — невозмутимо произнес мальчуган. — Хочешь шапку — давай злотые. И быстрей, пока не проснулся казак. — Показывая, что разговор на эту тему окончен, сынишка отвернулся в сторону и принялся ковырять в носу.

— Получай, — прохрипел шинкарь, доставая из-за пояса горсть золотых монет и отдавая их сыну.

Тот пересчитал их, снова протянул к отцу руку.

— Еще два злотых.

— Мамочка, твой сыночек грабит своего папочку, — взвизгнул шинкарь, вновь запуская пальцы за пояс.

Завязав деньги в лоскут, мальчуган спрятал его за пазуху, повернулся к матери.

— Подай жбан с квасом. Если казак проснется, скажу, что он во сне попросил напиться, и я ему принес.

С кувшином в руке мальчонка на цыпочках приблизился к Дмитро, прислушался к его хриплому дыханию. Поставив жбан с квасом на пол, он осторожно просунул руку под голову казака, слегка приподнял ее и потихоньку вытащил шапку. Убедившись, что казак продолжает спать, мальчуган вернулся к родителям, протянул отцу шапку. Шинкарь ухватил сына за ухо, больно крутнул его.

— Ах, сыночек, в кого ты такой дурень. Разве папочка не учил тебя, что вначале самому нужно проверить вещь, а потом уже отдавать ее другому? Или забыл, что все окружающие — твои враги, которые только и мечтают, чтобы обмануть тебя? Пусть мечтают, но обмануть их должен ты... Мамочка, отчего у нас такие глупые дети?