Анжелика в Квебеке - Анн Голон

Эта дама должна была стать весьма ценным членом общества. В замке Монтиньи, расположенном на северном склоне холма Святой Женевьевы, все лето работали плотники и кровельщики, обойщики мебели.

И вот богатая благодетельница не приезжает, и, будто по иронии, туда помещают господина де Пейрака.

Такой оборот событий не нравится господину Гоберу, и он принимает решение быть очень бдительным, так как добро должно восторжествовать.

Привычным жестом он разглаживает перчатки на своих холеных руках. Это перчатки сиреневого цвета, пахнущие фиалками. Они плотно обтягивают пальцы и ладонь.

Перчатки — это особое пристрастие господина Гобера. У него их множество, и все разного оттенка и с различным ароматом. Индеец-эскимос из «Красного плута» выделывает для него птичью кожу, галантерейщик с улицы Святой Анны шьет из нее перчатки, а двое его пленных англичан, похищенных у гуронов и знающих секреты красильного мастерства, окрашивают. Одну такую пару, самого красивого красного цвета, он подарил господину Мартену д'Аржантейлю после того, как узнал, что этот блестящий дворянин играл в лапту с самим королем. По своему качеству его перчатки могут сравниться с шелковыми, но они лучше защищают.

…Ощипав птицу, осторожно сняв кожу, эскимос хватает то, что от нее осталось, и жует клюв, кости и лапки своими острыми зубами. Ведь, кажется, «эскимос» — означает «питающийся сырым мясом»?..

Несмотря на то, что уже поздняя ночь, в гостиной продолжают играть в карты и кости, толкать бильярдные шары. Благодаря музыкантам и их ритурнелям можно не разговаривать. Курят свернутые листья табака, щедро розданные господином де Пейраком. Эти «сигары», как их называют, имеют вкус табака из Новой Англии — то есть вкус запретного плода.

Пользуясь тем, что скрипачи настраивают свои инструменты, господин де Мэгри говорит, качая головой:

— Все же их табак лучше нашего…

— Не должны ли мы считать его товаром, импортируемым из-за границы? — осведомляется прокурор Ноэль Тардье де ла Водьер.

Бросают украдкой взгляд на господина ле Башуа, но так как тот занят лишь своей партией и курит с явным наслаждением инкриминируемый табак, успокаиваются.

Несколько позже господин Гобер де ла Меллуаз говорит:

— Присутствие этих авантюристов, многие из которых без совести и чести, вызовет волнение среди наших жителей, которые и так достаточно беспокойные по своей природе. Достаточно лишь финансовой проблемы. Как мы будем оплачивать их расходы? Наш и без того непрочный бюджет окончательно пошатнется…

Ле Башуа отвечает, не отрываясь от своего шара:

— Не волнуйтесь… Базиль все устроит.

* * *

В доме господина Базиля граф д'Урвиль сидит напротив самого хозяина — одного из самых богатых коммерсантов Квебека. Здесь тоже курят «сигары» из Вирджинии, что не мешает господину Базилю активно работать. Он заканчивает взвешивать на маленьких весах жетоны из чистого серебра, которые его приказчик складывает затем в кожаный кошелек.

— Вы можете заверить господина де Пейрака, что с хождением этих монет не возникнет никаких затруднений. Я служу вам гарантом. Кроме того, с завтрашнего утра я вручу вам определенное количество билетов с моей подписью, которыми вы сможете расплачиваться с различными лицами или предприятиями города. Как только они будут парафированы, мой приказчик вам их передаст.

Господин д'Урвиль встает и благодарит от имени господина де Пейрака.

Из вежливости он не показывает своего удивления. Но никогда еще ему не приходилось видеть столь непохожих хозяина и приказчика. Насколько у хозяина внешность респектабельного буржуа, настолько его приказчик — худой, бледный, с быстрым, настороженным взглядом, производит впечатление человека с постоянно пустым желудком, существующего лишь воровством. Конечно же, это не так. У него вполне прочное положение в доме влиятельного господина Базиля, который, представляя своего приказчика, сказал:

— Поль-ле-Фоль или Поль-ле-Фолле… Как вам будет угодно.

В самом деле, в его внешности есть что-то, что напоминает Пьерро из итальянских комедий. Он может казаться то забавным, то мрачным, зловещим. А впрочем, он быстр, понятлив, с умом столь же гибким, как и тело. Он ведет себя настолько свободно, что не удивляет то, что он иногда обращается на «ты» к своему хозяину.

Положив руку на эфес шпаги, граф д'Урвиль раскланивается и уходит.

Как только он выходит, приказчик открывает окно, и холодный воздух тотчас же наполняет комнату, прогоняя табачный дым.

Поль-ле-Фоль выглядывает из окна. К шуму реки, плещущей о скалы и сваи причала, примешивались приглушенные звуки музыки из дома господина ле Башуа. Аккорды скрипок и вирджинала, растворяясь в воздухе, казалось, убаюкивал индейца, сидящего на пороге дома, который, несомненно, обменял недавно шкуру выдры на полбутылки алкоголя.

Он сидел неподвижно, не чувствуя холода. А тем не менее мороз усилился этой лунной ночью.

Приказчик слушал шум бегущей реки, которая уже вскоре должна будет умолкнуть.

— Когда же мы вернемся на берега Сены? — спросил он. — Всякий раз, когда я слышу эту песню воды, меня охватывает тоска…

Господин Базиль покачал головой, раскладывая по местам гири, пинцеты и весы.

— Что касается меня, я никогда не вернусь туда. Меня там ничто не привлекает. Я погибну с тоски или взбунтуюсь.

Приказчик закрыл окно и уселся рядом с купцом. Привычным жестом он обхватил его за плечи, в то время как на лице его появилось выражение грусти и одновременно насмешки.

— Ну что ж, значит, я умру, не повидав Парижа… Так как ничто ведь не сможет нас разлучить, не так ли, брат?

* * *

— Отправляйся и принеси мне поросячьи ножки, — сказала Жанин де Гонфарель, хозяйка харчевни «Корабль Франции» своему слуге. — Я хочу сделать из них рагу.

— Поросячьи ножки? В такой час? Где же их искать?! Рождество еще не скоро. А потом… вы же знаете, хозяйка, мелкие торговцы и трактирщики не имеют права покупать товар до девяти часов утра.

— До восьми часов! Зима еще не наступила…

— …И не раньше того, как товар будет выставлен на продажу в течение часа на рынках Верхнего или Нижнего города.

— Заткнись! Оставь меня в покое с этими указами олуха Тардье. Не для этого я добиралась так далеко в Канаду, чтобы снова подчиняться этим полицейским. Принеси мне поросячьи ножки, говорю я тебе! Это вопрос жизни и смерти! Попроси приказчика господина Базиля, Поля-ле-Фолле. Для меня он готов будет даже разбудить мясника. Чтоб к утру ты был здесь с тем, что я тебе приказала.

Подчинившись, парень уходит в темноту.

Удовлетворенная, Жанин Гонфарель поворачивается к коту, удобно устроившемуся на мягкой подушке. Кончиками пальцев она почесывает его под подбородком. Кот лениво принимает ласку, щуря глаза.