Спецназовец. Шальная пуля - Андрей Воронин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ванной тоже было шумно. Душ работал на полную мощность, тугие струйки барабанили по пластиковому поддону душевой кабинки. Вода бурлила и плескалась в набранной почти до половины ванне, а напротив унитаза с опущенной крышкой почему-то стоял принесенный из комнаты стул. На крышке стиральной машины обнаружились пачка сигарет, пепельница и зажигалка. Комментарии были излишни, да с ними никто и не торопился. Подобрав полы халата, Магомед Расулов опустился на стул и закурил.
Вошедший Якушев поставил на стиральную машину поднос с кофейником и чашками, снова ушел и вернулся, неся хрипло орущую магнитолу. Слегка убавив звук, он поставил ее на пол, закрыл за собой дверь и уселся на толчок.
– Прости за нетрадиционный прием, – сказал он, вооружаясь кофейником. – Сам впервые в жизни пью кофе в сортире. Правда, у тебя здесь чище, чем в большинстве мест, где я спал и принимал пищу с тех пор, как мне выдали военный билет.
Расулов отмахнулся рукой с дымящейся меж пальцев сигаретой и с благодарным кивком принял протянутую Юрием чашку. Сунув сигарету в зубы, он достал из кармана халата и развернул записку. «Дом прослушивается ФСБ», – было написано там.
– Что это значит? – спросил он.
– Тебе виднее, что это значит, уважаемый, – пожав плечами, ответил Якушев. Он отобрал у Расулова записку, поджег, прикурил от нее сигарету и, дав бумаге хорошенько разгореться, положил в пепельницу. – Признавайся, где набедокурил.
– Значит, это правда?
– Белый микроавтобус видел? Внутри – аппаратура прослушивания и звукозаписи плюс два офицера ФСБ. Так, по крайней мере, написано у них в удостоверениях. Можешь позвонить в упомянутое ведомство и справиться, служит ли у них лейтенант Владимир Сергеевич Харченко. Только я тебе этого не советую – придется объясняться, раскрывать карты. Меня подведешь, себя подставишь…
Он озабоченно покрутил правым запястьем, пошевелил пальцами, и Расулов заметил, что кисть у него припухла, а на костяшках пальцев свежо розовеют ссадины.
– Слегка перестарался, – сообщил Юрий, заметив, куда он смотрит. – У этих эфэсбэшников чертовски твердые головы, а бить надо было наверняка, пока не очухались и не успели меня разглядеть.
– Ты на них напал?! – ужаснулся Расулов.
– Нет, они всю ночь бегали за мной по пятам, умоляя заглянуть в свои служебные удостоверения и ознакомиться с условиями, в которых им приходится работать! Не смеши меня, Магомед. Можно подумать, тебе ни разу не приходилось в интересах дела бить по морде офицера ФСБ! Кто же виноват, что эти самые морды торчат буквально из каждой щели? Стоит неловко повернуться, и готово – хоть одну, да задел.
– Тогда зачем вся эта конспирация? – Расулов повел вокруг себя дымящейся сигаретой. – Ты что, не тронул аппаратуру?
– Я сделаю это сразу же, как только ты возложишь на меня полномочия по объявлению войны федеральной службе безопасности – то есть, фактически, России, – заверил Якушев. – Ты к этому готов, уважаемый? Что с тобой сегодня – не выспался? Я их просто пощупал, узнал, кто они такие. Причем постарался сделать все так, чтобы отвести от тебя подозрения. По принципу: шел по улице малютка, посинел и весь продрог. Сунулся погреться в чужую машину, нарвался на хозяев, настучал им в бубен, а когда разобрался, на кого наехал, перетрусил и дал тягу. Пусть теперь выясняют, кто он такой, этот негодяй, едва не сорвавший спецоперацию. А твоего шумного гостя в пьяном виде погрузили вечером в такси и увезли в ночной клуб, откуда он вернулся под утро вообще никакой и учинил свинское безобразие на виду у соседей…
– Ты бы все-таки поаккуратнее, – сдержанно произнес Расулов. – Не надо так сильно злить моих людей, они могут не выдержать и сорваться.
– Ну, извини, – без тени раскаяния сказал Якушев. – Сорваться… Смею заметить, там, во дворе, они тузили меня с таким энтузиазмом, что мне стоило больших усилий никого из них не покалечить. Молчи, я сам знаю, что в этом никто, кроме меня, не виноват. Но согласись, если я стану просто сидеть в четырех стенах и трескать стряпню твоей кухарки, толку от моего пребывания здесь не будет никакого. Прости, но что бы ты по этому поводу ни думал, дружба твоих абреков мне не нужна.
– Дружба всегда нужна, – возразил Расулов. – Иногда она оказывается очень полезной, дорогой.
– А иногда – чертовски вредной. Вплоть до летального исхода. Твой дом прослушивается вдоль и поперек, уважаемый Магомед. И кто, как ты думаешь, нашпиговал его микрофонами, если с момента твоего заселения он ни на минуту не остается пустым?
– А, шайтан! – воскликнул Расулов. – Ты хочешь сказать, что кто-то из моих людей…
– Возможно, дом поставили на прослушку заранее, как только узнали, что ты твердо вознамерился в нем поселиться, – предположил Юрий, чтобы немного успокоить собеседника.
– Э, я, по-твоему, совсем глупый, да? – безнадежно отмахнулся Расулов. – Все проверили, каждый угол специальной аппаратурой прощупали… Надо снова специалиста звать, слушай!
– Не советую, – повторил Юрий. – Пусть все остается, как есть. Этим ты их только насторожишь и спровоцируешь на более решительные и жесткие меры. Поняв, что ты заметил наблюдение, они могут заторопиться и прихлопнуть тебя раньше, чем мы поймем, откуда дует этот ветер. За тобой точно ничего не числится?
– Кто же он, этот шакал? – оставив вопрос без внимания, вернулся к интересующей его теме Расулов. – Шпион в моем доме – невероятно, немыслимо!
– Подумай, кому из своих людей ты меньше всего доверяешь, – предложил Юрий.
– Я всем доверяю одинаково – как себе! Точнее, доверял до этой минуты. А теперь получается, что доверять нельзя никому.
– Ну-ну, – сказал Юрий, – так не бывает. Даже патроны в обойме попадаются разные, а люди и подавно не бывают одинаковыми. Каждый имеет свои причины хранить тебе верность и свои поводы для недовольства. И у каждого есть свой собственный предел прочности, за которым
