Сотвори себе удачу - Ольга Островская

– Гюэлл, между прочим, это не название – это имя… – начал архивист, привыкший вещать среди непосвященных и неизменно восхищающихся слушателей.

– Гюэлл – это испанский богач, – презрительно бросил Никола. – Промышленник-хлопкопроизводитель. Гауди и стал Гауди благодаря ему.

Архивист хотел что-то вставить, но Никола не дал ему и рта раскрыть.

– Гюэлл спонсировал все его идеи. Архитектор – человек зависимый. – Никола овладел инициативой полностью. – Его творчество требует больших вложений. Это, знаете ли, как кино, – он уже читал нотацию архивисту, – чем больше денег, тем больше кино. Чтобы какая-нибудь труба стала произведением искусства, надо в эту трубу вложиться. Что мы можем построить, если заказчик трясется над каждой копейкой. Помните Антониони «Профессия – репортер»? – Но он не дал никому ответить, чтобы не перехватили инициативу. – Там второй или третий план как раз и снят в знаменитом доме Гауди в Барселоне.

– А заказчик-то мой откуда про Гауди знает? – Люде наконец удалось прервать его монолог. – Он не то чтоб сильный интеллектуал…

– Да, в Испанию съездил, там его на экскурсию в Барселону отвезли, вот он и выучил, – презрительно произнес Никола.

– А ты тоже в Барселоне был?

– Был лет пять назад, – небрежно бросил Никола, и почему-то ему вдруг стало неловко, как будто его уличили в чем-то неприличном. – Слушайте, кофе весь. Может, еще сварить?

– Свари, свари! – поддержала его Люда.

– Повезло! – Архивист мечтательно проводил глазами Николу. – Мне вот не довелось нигде побывать, в смысле за границей.

– Мне тоже, – поддакнула ему Люда.

И они солидарно замолчали. В этот момент и вошел Никола. Их совместное молчание показалось ему явно подозрительным, и он решил скорее избавиться от архивиста.

– Людмила с вами на стольник договорилась? – Он взял свой дипломат.

– Кофе! – закричала Люда. – Кофе убежит! Архивист вскочил.

– Я посмотрю? – взглянул он на Люду и двинулся было к двери.

Николе это тоже не понравилось. Он остановил архивиста.

– Не беспокойтесь! Я сам! – И он оставил дипломат и поспешил на кухню.

Вернулся он буквально через мгновение, держа в руках джезву.

– Чуть не убежал! Вовремя я успел.

Он разлил кофе по чашкам и только тогда выдал деньги. Архивист, обжигаясь, стал прихлебывать из чашки. Он явно решил взять реванш.

– Вы, конечно, слышали, что Гауди хотят в Испании причислить к лику святых?

– Как! Архитектора? За что? – воскликнула Люда.

– Главное, конечно, собор Саграда Фамилия… – он лишь на мгновение остановился, сделав акцент на своей эрудиции, но не дал Николе воспользоваться паузой, – как по-испански звучит название собора Святого Семейства…

Но Николе все-таки удалось перехватить инициативу, когда архивист набирал воздух перед следующей фразой:

– Да блеф все это…

– Ничего не блеф! – возмутился архивист. – Человек, полностью посвятивший себя профессии, а последние годы он и жил при этом соборе. Праведный образ жизни…

– Какой праведный! – перебил его Никола. – Он был любовником Гюэлля. Жена Гюэлля его терпеть не могла!

– Как вы можете так говорить! – взорвался архивист.

– А так и могу! Кто это станет оплачивать всякие дымоходы с рожицами! Из любви к искусству?

– Да как вы смеете так говорить? – Архивист вскочил.

– Да бросьте вы! Романтизм все это. Архивная крыса в подвале всю жизнь провела и жизни не знает.

– Прекрати, Никола! – просто закричала на него Люда вне себя от бешенства. – Извините его, пожалуйста. Он у нас, кроме денег, ничего не понимает… – повернулась она к архивисту.

– С вашего позволения, я откланяюсь. – Архивист уже успокоился. – Благодарю вас! – церемонно кивнул он Николе, убирая доллары во внутренний карман пиджака. – Если возникнет какая надобность, звоните, что можем, сделаем. Всего доброго, – улыбнулся он Люде.

Никола подчеркнуто вежливо проводил его до двери.

– Ну теперь рассказывай, что с тобой стряслось. – Никола подсел к Люде.

– Я знала, Никола, что ты прагматик, но открытое хамство ты все-таки держал бы при себе, – огрызнулась Люда.

– Да ладно тебе. Заступилась за старичка. Сердобольная ты моя. Так что же все-таки с ногой?

– Да поскользнулась на улице. Ты что, не видишь, какая погода? Ладно, давай лучше скажи, что с домом.

– Надо еще экспертизу фундамента сделать. А ты лежачая. Опять все мне самому! – развел он руками.

– Что ж тут сделаешь… Отнять хочешь гостиницу? Не отнимай у меня гостиницу… А?

– А ты попроси хорошенько!

– Ты все-таки свинья!

– Ай! Да ладно тебе, – отмахнулся Никола. – Обещал – значит, твоя. Мне, конечно, до Гюэлля далеко, но некоторые твои капризы я все-таки могу оплатить…

Он выжидательно посмотрел на Люду, но она сделала вид, что пропустила его намек мимо ушей. И он сдался:

– Ладно! Не хнычь! Лучше давай расскажи, как ты собираешься делать гостиницу? Картинки у тебя есть? Что ты там наваяла? Прикинула варианты? Ты помнишь, главное – сохранить фасад, это архитектурный памятник.

– Там от памятника ничего не осталось. Сам же видел.

Люда, прихрамывая, потащилась к компьютеру.

– Значит, надо воссоздать! – менторским тоном говорил Никола, усаживаясь рядом с ней у компьютера.

– Это мне и в ГУГИ говорили.

– Успела еще на двух ногах?

– Послушай, ведь это гостиница, – пропустила Люда его замечание мимо ушей. – На сколько же мест получится, если там кругом парадные залы, а общая площадь – всего ничего? Это уж скорей место для приемов.

– Заказана гостиница.

– Хорошо! Я подумаю.

– Конечно, хочется, чтобы была повместительней.

– Сроки-то есть?

– Чем раньше – тем лучше, сделай варианты.

– Сколько?

– Сколько получится. А я попробую подготовить «Записку технического обследования фундамента», – и через паузу многозначительно добавил: – Чего не сделаешь для любимой женщины…

Никола положил руку на спинку ее стула. Люда внимательно посмотрела на него – во время работы он никогда не говорил о личных отношениях – и резко отодвинула свой стул к стене. Никола потерял равновесие и чуть не свалился со своего стула.

– В общем, как только будет готово, звони. – Он сделал вид, что ничего не произошло. – Слушай, я пошел, а то у меня и так сегодня все наперекосяк из-за тебя.

– Пока. – Люда попыталась встать.