Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор

— Почему ты не зашел ко мне за ключом?

— Прошу прощения, сэр. Не хотелось вас беспокоить, и доктор Джермин дал мне ключ мистера Олдершоу.

— Это совершенно недопустимо, Малгрейв, как ты прекрасно знаешь. Мы не можем раздавать ключи кому попало.

— Да, сэр. Прошу прощения, сэр. Поскольку речь шла о мистере Олдершоу, я подумал, что вы сделаете исключение.

— Не сделаю, — отрезал Ричардсон. — Немедленно сдай мне ключ.

— Конечно, сэр. В следующий раз я увижу его во вторник, сэр. Полагаю, мне придется обратиться к вам чуть позже на неделе.

— Можешь не беспокоиться.

Малгрейв, хромая, вошел в комнату и бережно положил рубашки в открытый саквояж, который стоял на полу.

— Как часто ты навещаешь мистера Олдершоу? — спросил Ричардсон.

— Два или три раза в неделю, сэр. Доктор Джермин говорит мне, что принести и когда зайти. Я брею бедного джентльмена, причесываю и выполняю разные мелкие поручения доктора, — Малгрейв затянул ремни саквояжа и встал. — Это доктор Карбери велел мне его навещать. Но счета я подаю доктору Джермину, который оплачивает их из средств ее светлости.

— Счета должны проходить через меня, как тебе прекрасно известно. Я тьютор мистера Олдершоу.

— Да, сэр, но директор сказал, что это другое дело, поскольку юный джентльмен сейчас не проживает при университете.

— Понятно. Хорошо. Прошу не забывать, что мистер Олдершоу — мой ученик, и впредь я буду очень рад, если ты возьмешь на себя труд сообщать мне, как он поживает.

— Да, сэр.

— А теперь положи ключ на стол и уходи.

Малгрейв снова поклонился, поднял саквояж и захромал к двери.

Ричардсон подождал, пока дверь за Малгрейвом закроется. Его лицо побелело.

— Это невыносимо. Директор действовал за моей спиной, и Малгрейву, несомненно, хорошо заплатили, чтобы он держал язык за зубами. Вот уж воистину джип!

— Я не понимаю, — сказал Холдсворт.

— Э… а, слово «джип», говорят, происходит от греческого слова, означающего «стервятник». Чертовски похоже на правду! Подобные ему паразиты делают состояние на чаевых и взятках, — Ричардсон на мгновение умолк, тяжело дыша. — Видите ли, джип — не то, что обычный университетский слуга. Он работает только на себя и предлагает свои услуги, кому пожелает. Будь моя воля, я бы выгнал из Кембриджа все племя джипов.

— Вы говорите с таким пылом, сэр…

— Я говорю то, что думаю, мистер Холдсворт. Однако простите, я позволил своим чувствам излишне накалиться. Когда всю жизнь проводишь в колледже, видишь одних и тех же людей изо дня в день… подобные мелочи могут значить для нас очень многое. Страстишки разрастаются и приобретают монструозные очертания. — Он неискренне засмеялся. — Когда я сам был сайзаром, лет тридцать назад, джипы смотрели на нас, как на соперников, и обращались с нами соответственно. Я помню Малгрейва по тем временам… он был совсем мальчишкой, разумеется… вечно хромал где-то рядом и унижал нас с большим удовольствием.

Холдсворт переместился к ближайшему окну, одному из двух, выходивших на лужайку, которая спускалась к Длинному пруду, со стеной часовни слева и величественной кроной восточного платана за ней. Возможно, Фрэнк Олдершоу стоял здесь в ночь, когда встретил призрака? И нечто выманило его на улицу?

Ричардсон окончательно справился с собой и улыбнулся.

— Позвольте мне быть вашим чичероне[16]. Когда наш Основатель сочинял устав, он включил в него условие, что в колледже всегда должны найтись апартаменты для любого из его потомков, пожелавшего здесь учиться. Полагаю, можно без опасения утверждать, что лучшим жилищем обладает только директор. Это главная комната, гостиная или общая комната, как у нас принято говорить. Вон та дверь ведет в спальню, а соседняя с ней — в кабинет. Маленькая дверца за камином — в так называемую комнату джипа, владения Малгрейва и домработницы.

— Апартаменты превосходно обставлены.

— Леди Анна проследила за этим. Ее желание, чтобы сын проживал в условиях, достойных его положения и ожиданий, вполне естественно.

Холдсворт бродил по комнатам. Маленький кабинет выходил на крошечный залитый солнцем садик на южной стороне ряда домов. Сама комната была квадратной, с высокими потолками, почти идеальным кубом. В ней имелись некоторые свидетельства, что Фрэнк Олдершоу порой уделял время учебе — пара томиков Тацита, Вергилия и Тита Ливия и несколько математических работ, таких, как «Meditationes analyticae» Уоринга и «Конические сечения» Винса.

— Мистер Олдершоу корпел над книгами? — спросил Холдсворт.

— Редко. Ему не свойственно стремление к знаниям. Что его действительно интересовало, так это гонки на фаэтонах с Аркдейлом или количество бекасов, которое ему удавалось подстрелить на утренней охоте.

Холдсворт открыл дверь напротив окна и обнаружил за ней чулан с комодом и большим платяным шкафом. Дверь на противоположной стороне чулана сообщалась со спальней. Джон просмотрел одежду — парики и сюртуки, бриджи и чулки, туфли, сапоги, шляпы, перчатки, пальто.

— Одежды хватило бы на целую деревню, — бросил он через плечо Ричардсону. — Деревню, населенную исключительно знатью.

— Ее светлость никогда не ограничивает сына в том, что может повысить его значимость. Ему предстоит занять важное место в мире, когда придет время, и присоединиться к самым сливкам общества. Вот почему настоящее его положение так унизительно для нее.

— Из-за гордыни?

— Без нее определенно не обошлось. Однако я не хочу сказать, что ее светлость не испытывает материнской любви к сыну. Но мало кто из нас способен похвастать простыми чувствами, не затронутыми своекорыстным интересом. Даже великие мира сего, — Ричардсон потянул рукав ярко-зеленого сюртука. — Это ливрея, которую мистер Аркдейл с такой гордостью наденет в среду. Клуб СД. На пуговицах выбит клубный девиз: «Sans souci»[17]. Печальная ирония для мистера Олдершоу, не правда ли?

Холдсворт взглянул на обшлаг.

— Пуговицы не хватает.

Первоначально на обшлаге были три золоченые пуговицы в ряд. Теперь осталось только две.

— Она на туалетном столике, — Ричардсон выглянул в окно спальни. — Церковный служка собирается звонить к обеду. И вот еще что, прежде чем мы уйдем, сэр… — Он положил руку на рукав Холдсворта. — Прошу вас, будьте осторожнее.

— Что вы имеете в виду?

— Мне больно это говорить, но доктор Карбери служит только себе. Если он увидит возможность добиться преимущества у леди Анны за ваш счет, то без колебания ею воспользуется. Вы должны быть настороже.