Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры - Егор Станиславович Холмогоров

отверстие там, где ей было удобней для того, чтобы пуля задела лобные доли мозга. Между тем, если бы пуля вошла там, куда указывают отчет Долгорукого и портреты, то она бы вовсе не задела лобных долей пройдя значительно ниже (для совершенно не знающих анатомии читателей поясним — лобные доли мозга расположены не «за» глазами, а нависая над ними).

«Первое ранение в голову у М. И. Кутузова произошло 24 июля 1774 года в Крыму близ Алушты. Входное пулевое отверстие располагалось между глазом и виском слева, выходное отверстие соответствует той же области справа. В результате ранения наступило косоглазие правого глаза. Определить степень снижения зрения не представляется возможным», — подчеркивает исследователь кутузовских ранений М. Тюрин и он, безусловно, прав, а горе-реконструкторы из группы Пройля — нет. Базовая гипотеза «американских ученых» о повреждении лобных долей Кутузова покоится на фантазии, если не сказать прямо — фальсификации данных о первом ранении Кутузова.

Кутузов не был «одноглазым»

Кстати, опровергнем попутно ещё один устоявшийся миф — об «одноглазом Кутузове». Несомненно то, что зрение Кутузова после ранения полностью сохранилось. «Пуля пролетела сквозь голову, в левый висок, и вышла у правого глаза, но не лишила оного… глаз несколько искосило», — писал в 1814 году первый биограф фельдмаршала Филипп Синельников.

«Одноглазый Кутузов с повязкой поперек лица» — фантом популярной культуры, возникший в советском кино под влиянием популярного английского фильма «Леди Гамильтон», где со столь же неисторичной эффектной повязкой щеголял другой победитель французов — адмирал Нельсон.

После ранения Кутузов косил правым глазом, однако серьёзное ухудшение зрения на нём обозначилось только в старости, после 1805 года, тогда же глаз фельдмаршала, по всей видимости, начал иногда закрываться. Однако сквозь всю обширную переписку Кутузова проходят жалобы на болящие глаза, а не глаз. Даже в ноябре 1812 года, за полгода до смерти он жаловался дочери: «глаза мои очень утомлены; не думай, что они у меня болят, нет, они только очень устали от чтения и письма». М. Тюрин определяет заболевание Михаила Илларионовича как «нервно-паралитический кератит, сопутствующий синдрому верхне-глазничной щели».

Ещё один аргумент против теории о «синдроме лобных долей», которым, якобы, страдал Кутузов и который и был мнимой «причиной» его победы над Наполеоном: поведение военачальника в период между первым и вторым ранением. В поступках Кутузова нет ничего от приписываемой ему недоброжелателями в последующие годы апатии и нерешительности. Во время знаменитой поездки Екатерины II по Тавриде «командир Бугского егерского корпуса скакал по полю на чрезвычайно горячем коне. Подозвав к себе Кутузова, Императрица с улыбкой сказала ему: „Благодарю вас, господин генерал! Отселе вы у меня считаетесь между лучшими людьми и в числе отличнейших генералов. Запрещаю вам ездить на бешеных лошадях“». Родео на бешеных лошадях под южным солнцем — это, прямо скажем, не то, чего мы ожидаем от людей с травмой левой лобной доли.

«Судьба бережет голову Кутузова на что-нибудь необыкновенное»

Ранение 18 августа 1788 года под Очаковым нанесло Кутузову новый серьёзный удар, но могло ли оно повредить его мозг? Во время турецкой вылазки австрийский дипломат и любимец Екатерины II Ш. де Линь подозвал М. И. Кутузова к амбразуре, чтобы лучше обозревать неприятеля. Когда русский генерал подошёл, ружейная пуля поразила его в щёку почти близ того самого места, в которое он был ранен в 1774 году при Шуме. Кутузов схватился руками за рану и сказал Ш. де Линю: «Что заставило тебя подозвать меня к этому месту в сию минуту?» Доктора рядом не было. Кутузов после ранения продолжал отдавать распоряжения командиру полка по отражению вражеской вылазки, но от кровопотери он чувствовал слабость. Его вывезли с поля боя.

Невольный виновник ранения Михаила Илларионовича Ш. де Линь писал императору Иосифу II: «Вчера опять прострелили голову Кутузову. Я полагаю, что сегодня или завтра он скончается». Однако ничего подобного не произошло и на сей раз Кутузов, действительно, оказался в руках отличного хирурга француза Жана Жозефа Ксавье Игнатия Антуана Исидора Массо, сделанного Потёмкиным главным хирургом русской армии. Благодаря записке хирурга мы точно знаем о характере ранения. Его записка о состоянии здоровья генерала была приложена к письму, адресованному Г. Потёмкиным чрезвычайно волновавшейся о Кутузове Екатерине II: «Влагаю здесь записочку о ране генерал-майора Кутузова. Судьба ево получать тяжелые раны, — писал Князь Таврический. — Он несказанно обрадован, что Вы об нём изволите спрашивать».

В написанной на французском языке записке Массо сообщал: «Его Превосходительство Господин Генерал Кутузов был ранен мушкетной пулей — от левой щеки до задней части шеи. Часть внутреннего угла челюсти снесена. Соседство существенно важных для жизни с пораженными частями делало состояние сего Генерала весьма сомнительным. Оно стало считаться вне опасности лишь на 7‐й день и продолжает улучшаться».

«Кутузов остался жив после двух ран, смертельных по всем правилам науки медицинской. Если бы мы сами не были свидетелями, то сочли бы рассказ о ране Кутузова сказкой. Видно, судьба бережёт голову Кутузова на что-нибудь необыкновенное, если она уцелела после двух столь страшных ран», — писал позднее Массо.

И снова реконструкторы группы Пройля делают произвольное предположение, что пуля вошла в лицо под левым глазом, выйдя ниже затылка. Никаких оснований для такого предположения не дают ни записка Массо, где говорится о сносе внутреннего угла челюсти, ни изображения Кутузова — никаких шрамов под глазом на них не отмечено. Зато и Волков и Сен Обен обозначают тенью провалившуюся в результате разрушения части челюсти щеку фельдмаршала. Известные нам прижизненные изображения Кутузова, по возможности щадя оригинал, намечают шрам или провал в центре щеки, чуть ближе к задней её части. Его можно уловить и у Волкова, и у Сен Обена, ещё более явно обозначен шрам на гравюре Готвуда, где он отрисован именно как шрам, ясны следы ранения в щеку на анонимной немецкой гравюре 1813 года и чрезвычайно нелицеприятной миниатюре Розентреттера.

Пуля вошла в левую щеку отнюдь не под глазом и вышла из шеи, но мозга, и, тем более, его лобных долей, не задела и задеть не могла. Да и не мог бы Кутузов, получив пулевое ранение, задевающее мозг, отдавать приказания егерям и обмениваться колкостями с Ш. де Линем. Таким образом, второе ранение Кутузова ещё менее дает оснований для построений «американских ученых» о «синдроме лобных долей».

Стараниями Массо ли или своей чудесной судьбы, но Кутузов вернулся в строй очень быстро, уже в начале 1789 года, а в 1790 проявил чудеса храбрости и стойкости при штурме Измаила, лично возглавив штурмовую колонну. Тогда же он прославился и своим аппаратным