Монах, который продал свой "феррари" - Робин С. Шарма

— Итак, Ритуал Погружения в Знание сводится к чтению книг и изучению богатства информации вокруг нас?

— Частично. Пока читай тридцать минут в день. Остальное само придет, — сказал Джулиан с оттенком таинственности.

— Хорошо, каков Пятый Ритуал Искрящейся Жизни?

— Это Ритуал Собственного Отображения. Мудрецы твердо верили в силу внутреннего созерцания. Найдя время познать самого себя, ты соединишься с измерениями своего бытия, о существовании которых ты раньше и не подозревал.

— Звучит достаточно серьезно.

— На самом деле это очень полезное знание. Видишь ли, в каждом из нас таятся спящие таланты. Находя время узнать их, мы пробуждаем их. Однако молчаливое созерцание — это даже нечто большее. Оно сделает тебя сильнее, свободнее и мудрее.

— Я все еще смутно представляю себе эту концепцию, Джулиан.

— Это достаточно логично. Когда я первый раз услышал о ней, она мне тоже была непонятна. В своей основе, собственное отображение — ничего больше, как привычка мыслить.

— Разве не все мы мыслим? Разве это не неотъемлемая составляющая человеческого существования?

— Большинство из нас мыслят. Проблема в том, что большинство людей думают ровно столько, сколько достаточно для выживания. Говоря об этом ритуале, я имею в виду мышление, достаточное для процветания. Когда ты прочитаешь биографию Бена Франклина, ты поймешь, что я имею в виду. Каждый вечер, после проведенного в трудах дня, он удалялся в тихий уголок своего дома и размышлял о прошедшем дне. Он анализировал все свои поступки: положительные и конструктивные или отрицательные, требующие исправления. Четко зная, что он делал неправильно за день, он мог принять незамедлительные меры, чтобы исправить положение и продвигаться дальше по пути собственного совершенства. Мудрецы делали то же самое. Каждый вечер они удалялись в святилище своих хижин, усыпанных благоухающими лепестками роз, и погружались в глубокое созерцание. Йог Раман имел привычку записывать все события дня.

— А что именно он записывал? — спросил я.

— Он заносил в блокнот все свои действия с момента пробуждения, описывал взаимоотношения с другими мудрецами и свои походы в лес в поисках дров и пищи. Он записывал мысли, промелькнувшие в его сознании в течение дня.

— Это же совсем непросто! Я с трудом могу вспомнить, о чем думал пять минут назад, не говоря уже о том, что было двенадцать часов назад.

— Не трудно, если ты делаешь это каждый день. Видишь ли, каждый может достичь таких результатов, каких достиг я. Каждый. Настоящей проблемой является то, что слишком много людей страдают от страшной болезни, известной как отговорка.

— Боюсь, что и я заболел ею в прошлом, — произнес я, полностью понимая, что хотел сказать мой мудрый друг.

— Прекрати оправдываться и просто сделай это! — воскликнул Джулиан, звучным от силы убеждения голосом.

— Сделать что?

— Найди время подумать, что ты делаешь. Заведи регулярную привычку мысленно возвращаться к своим поступкам. Йог Раман записывал то, что сделал, и то, о чем думал, в один столбик, а затем он оценивал совершённое, делая записи в другой колонке. Видя перед собой письменную запись своих поступков и мыслей, он спрашивал себя, были ли они положительны по своей природе. Всему положительному он продолжал отдавать свою энергию.

— А если они были отрицательные?

— Тогда он выстраивал четкий план действий, чтобы избавиться от них.

— Думаю, мне бы помог какой-нибудь пример.

— Можно личный? — спросил Джулиан.

— Конечно, мне хотелось бы узнать некоторые твои потаенные мысли, — заметил я.

— А я-то собирался выведать твои.

Мы оба расхохотались, как мальчишки на школьном дворе.

— Ладно уж. Ты всегда гнул свою линию.

— Хорошо, давай пройдемся по некоторым твоим сегодняшним поступкам. Запиши их на листе бумаги, что лежит на журнальном столике, — распорядился Джулиан.

Я начинал понимать, что сейчас произойдет что-то очень важное. В первый раз за многие годы я действительно нашел время не делать что-то, а зафиксировать те вещи, которые я уже сделал и о которых я уже подумал. Все это было очень странно и в то же время очень разумно. В конце концов, как я мог когда-либо надеяться улучшить себя и свою жизнь, если не находил времени выяснить, что я собираюсь улучшить?

— С чего мне начать? — спросил я.

— Начни с того, что ты делал утром, и иди дальше до самого вечера. Просто выдели несколько основных моментов своего дня. У нас еще достаточно времени, чтобы рассмотреть их. И я хотел бы через несколько минут вернуться к притче Йога Рамана.

— Отлично. Я проснулся в половине седьмого от звука своего электрического петуха, — пошутил я.

— Будь серьезен и продолжай, — твердо ответил Джулиан.

— Хорошо. Затем я принял душ, побрился, проглотил завтрак и побежал на работу.

— А как насчет твоей семьи?

— Они все еще спали. Итак, когда я зашел в офис, я обнаружил, что мой клиент, которому была назначена встреча на половину восьмого, ждал меня еще с семи утра и, разумеется, был в ярости.

— И что же ты?

— Я отплатил той же монетой. Что мне было делать, позволить на себя нападать?

— Хмм. Хорошо. Что было дальше?

— Ну, дела пошли еще хуже. Мне позвонили из суда и передали, что Судья Дикозверь хочет меня видеть у себя в кабинете и если я не появлюсь у него через десять минут, то «полетят головы». Ты помнишь Дикозверя? Это же именно ты дал ему прозвище Судья Дикий Зверь, после того как он набросился на тебя за то, что ты припарковал свой «феррари» на его месте для парковки! — вспомнил я, разражаясь смехом.

— Ты хотел бы вспомнить об этом, не так ли? — ответил Джулиан, в его глазах, выдавая прежнее озорство, зажегся огонек, который когда-то все хорошо знали.

— В общем, я побежал в здание суда и там повздорил еще с одним клерком. К тому времени когда я вернулся в офис, меня ждали двадцать семь сообщений на автоответчике, все с пометкой «срочно». Мне продолжать?

— Продолжай, пожалуйста.

— Когда я уже ехал домой, мне позвонила Дженни и попросила заехать к ее маме и взять один из тех поразительных пирогов, которыми славилась моя теща. Но на съезде с автострады я застрял в автомобильной пробке, худшей из всех, которые я видел на своем веку. Так я и стоял, в час-пик дорожного движения, в сорокаградусную жару, чувствуя, как время ускользает от меня.

— Как ты отреагировал на это?

— Я стал проклинать эту пробку, — ответил я чисто сердечно. — Я буквально орал в своей машине. Ты хочешь знать, что я сказал?

— Не думаю, что это было бы полезно для сада моего сознания, — ответил Джулиан с мягкой улыбкой.