Версаль. Мечта короля - Элизабет Мэсси

– И кем ты себя видишь? – спросил Людовик, кивая в сторону макета.

– Лошадью, – улыбнувшись одними губами, ответил Филипп.

– Филипп, – со вздохом произнес король.

– Ты же желаешь, чтобы я сменил былое легкомыслие на серьезность.

Людовик продолжал разглядывать макет. Потом сказал:

– Ни шагу без сопровождения. И помни об обороне флангов.

– Я принесу тебе славу. Клянусь.

– Да хранит тебя Бог и да вернет Он тебя домой в целости и сохранности… Сегодня же и поезжай.

– И ты не теряй времени, – сказал Филипп. – Спеши к Генриетте. Даю тебе свое благословение. Богу известно, что здесь ты обойдешься без священника.

Филипп ждал ответа. Его не было. Филипп повернулся и вышел, не добавив ни слова.

На западе, за деревьями, тихо садилось солнце. В Версале закончился еще один день, наполненный подозрительностью, грустью, ревностью и надеждами. Лесное зверье возвратилось в свои норы, а в королевском дворце зажигали свечи.

Усевшись за стол, король собирался ужинать: пирог с мясом лебедя, свинина и груши.

– Ваше величество, если ваши друзья – семейство Партене – блестяще выполнят свою миссию, в чем я не сомневаюсь, их пример подвигнет и других дворян юга, – сказал Кольбер. – Аристократии захочется продемонстрировать свою верность королю и представить необходимые доказательства подлинности их титулов. Но еще остаются север и восток.

– Кто противостоит мне там? – спросил Людовик, вонзая нож в пирог.

– Прежде всего, ваше величество, это герцог Кассельский. Половина дворян в северных и восточных провинциях ходят у него в должниках.

– В таком случае герцог является для нас краеугольным камнем. Если мы сумеем расшатать и удалить этот камень, вся конструкция рухнет. Если нет, можем рухнуть мы сами.

– Но, ваше величество, герцог не внемлет нашим письмам.

Людовик встал и подошел к очагу, над которым висел его портрет. Художнику удалось добиться большого сходства. Людовик смотрелся в полотно, как в зеркало: темные глаза, волевое лицо человека, правящего Францией. Всей Францией.

– Значит, мне следует потребовать от герцога подчинения нашим законам. Либо он подтвердит подлинность своего титула, либо испытает на себе всю тяжесть последствий… И пусть свидетельницей будет вся Франция, – повернувшись к Кольберу, сказал король.

Огромный величественный Кассельский замок стоял на вершине лесистого холма, утопающего в серой предвечерней дымке. Герцог Кассельский, Монкур и другие дворяне, стараясь держаться поближе к горящему камину, пили стакан за стаканом в сыром и холодном главном зале. Для монахов вино было слишком хорошим. Для короля – достаточно хорошим.

– Дорога в Версаль – единственная ниточка, питающая новую затею короля, – сказал герцог Кассельский, вытирая губы. – Оборвать ее, и грандиозный замысел Людовика зачахнет на корню. Уверен, потом все будут нас благодарить.

Из сумрака зала появился Тома:

– Прибыл гонец с подарком. От короля.

Губы герцога Кассельского язвительно скривились.

– Что ж, пусть войдет.

Вошел королевский гонец с внушительным плоским пакетом. Положив свою ношу на стол, он аккуратно развернул ее. Это был портрет короля.

– Ах, как предусмотрительно, – усмехнулся герцог Кассельский.

Гонец встал по стойке смирно:

– Людовик Великий приказывает вам явиться ко двору, дабы исполнить установленный его величеством закон и пройти «Большую проверку прав на дворянство». Вам необходимо представить грамоты, подтверждающие подлинность вашего титула.

Герцог Кассельский поглядел на Монкура и снова отхлебнул вина из кубка.

– Вот уж что верно, то верно, – пробормотал он, имея в виду собственные слова.

Со стороны могло показаться, что о высоких африканских гостях забыли и спохватились, лишь когда торжества уже были в полном разгаре. Бонтан препроводил принца, его брата и всю свиту туда, где веселились французы. Господин Аннаба не сомневался, что теперь они с королем приступят к переговорам. Наконец-то! Сколько драгоценного времени было упущено.

Однако то, что Аннаба Ассинский увидел за большими дубовыми дверями зала (или салона, как называли это помещение сами французы), отнюдь не вязалось с обстановкой переговоров. Уверенность Аннабы немного поколебалась.

Ярко освещенный салон был заполнен шумными и весьма подвыпившими придворными и аристократами. Слышалась веселая, зажигательная музыка, исполняемая музыкантами на скрипке, лютне, флейте и шалмее[6]. Кто-то из гостей подпевал, иные даже пытались танцевать. Однако все это было лишь дополнением к основному развлечению – азартной игре в рулетку. Принц Аннаба понял это сразу, едва увидев посреди салона большой стол с вращающимся разноцветным колесом. Французы делали ставки и потом внимательно следили за вращением колеса, подбадривая последнее остановиться напротив избранного ими номера.

Заметив появление чернокожих гостей, собравшиеся умолкли. Африканцы разбрелись по салону. Кто-то подошел к рулеточному столу, заставив французов отступить.

– По-моему, мы тут лишние, – шепнул брату Кобина.

– Не думаю, – возразил Аннаба. – Переговоры будут не здесь, а в соседней комнате. Кажется, они уже начались.

В соседнем помещении тоже стоял стол, но без рулетки. Его украшали цветы и изысканные блюда. За столом величественно, как и подобает правителю, восседал элегантно одетый король Людовик. Рядом с ним Аннаба увидел Марию Терезию и несколько незнакомых ему аристократов. Стул напротив короля пустовал. Принц Аннаба, решивший, что стул предназначен для него, шагнул к арке, намереваясь присоединиться к собравшимся. Однако двое гвардейцев преградили ему путь.

Видя это, Мария Терезия шепнула мужу:

– Ваше величество, не надо так жестоко играть с Аннабой.

Людовик поднял голову, потом небрежно махнул гвардейцам. Те пропустили Аннабу. Принц встал возле пустующего стула. Потянулись тягостные, унизительные секунды. Наконец Людовик кивнул, позволяя Аннабе сесть.

Разговор за столом возобновился. Снова заиграла музыка. Завертелось колесо рулетки. Французы опять делали ставки и жадно следили за движением колеса. Кобина стоял, скрестив руки, у стены. Некоторое время Аннаба наблюдал за королем, чувствуя, что Людовик вовсе не собирается начинать переговоры. Тогда принц повернулся в сторону рулетки и, последив за игрой, громко крикнул, перекрывая общий гул:

– Я разобрался в этой игре и тоже включаюсь в нее!

Он махнул одному из соплеменников, и тот положил на игорный стол пузатый мешочек, наполненный золотом.

Мадам де Монтеспан, сидевшая за королевским столом, улыбнулась и кокетливо наклонила голову.