Скорпионья сага. Cамка cкорпиона - Игорь Белисов

Андрон разливал водку по кружкам.

Хмель как рукой сняло. Все обострилось до невероятности. Я чувствовал каждую ветку, травинку, внимал каждый звук, улавливал каждый запах. Я шел через рощицу наугад, делая крюк, не задумываясь о направлении. Меня вело нечто, что сильней меня и чему я не в силах противиться.

Она стояла спиною ко мне, глядя в ночь, на краю поляны. У меня под ногами шуршало, похрустывало, она не могла этих звуков не слышать. Я остановился на расстоянии шага. Она стояла, не шевелясь.

Туман серебрил траву. Небо сверкало звездами.

Я хрипло выдавил:

– Боишься меня?

– Нет.

Я только дотронулся. Она стремительно развернулась. Голова пошла кругом. Начали целоваться. Судорожно, взахлеб. Вселенная опрокинулась. Что же это такое? Что же мы делаем? Что же я лично делаю?

– Как же здесь сыро, – жарко шептала Любава, – сыро и холодно.

– Что мы здесь делаем? Что нам теперь с этим делать?

– Я знаю одно место…

Она отпрянула, побежала, оглядываясь и смеясь. Я, безумный, за ней. Сердце выпрыгивало, легкие разрывались, по коже хлестали ветви. Вынеслись к темному эллингу. Она скрылась в проеме двери. Я нырнул следом. Не видно ни зги. Только запах и вкус распалившейся прелести. Ее тело звало, направляло по курсу, никакого парфюма, никакого обмана, одна правда желания, взаимного вожделения, все предельно естественно. Она куда-то меня повлекла, потянула, куда-то наверх. Я нащупал железную лесенку. Неожиданно понял: разбитая яхта. От пола до палубы – метра три, а то и четыре. Жуть высоты добавила мне бесшабашности. Мы спрыгнули в кокпит, пролезли в каюту, обрушались на лежанку. Я целовал ее жаркое тело, высвобождая от лишнего, она горячечно, жадно мне помогала. То, что мы делали, было настолько ужасно, что я забыл о подспудном страхе – о мужской неуверенности пред новой, непознанной женщиной. Я стал дерзок и лих, превзошел себя, превратился в животное, в хищника.

Я заскорпионил ей по самые клешни.

В город вернулись к обеду следующего дня. Как и планировали, машину вела Любава. Андрон сидел с нею рядом, но уже не командовал, а все больше молчал, изредка лишь постанывая и жалуясь на головную боль.

Я пассажирствовал сзади. Все выглядело так же, как и тогда, когда мы ехали отправляться в поход. И вот мы вернулись. Берег был тем же. Город был тем же. Но как же все теперь дьявольски по-другому!

В зеркало заднего вида заглядывать избегал.

Подрулили к подъезду. Андрон, кряхтя, вылез. Любава осталась сидеть. Я извлек из багажника свои вещи. Андрон улыбнулся меланхолически:

– Такой долгий поход, а пронесся как миг…

Я безмолвно развел руками.

– Столько было всего, а по душам так и не поговорили…

Я не знал, что ответить.

– Но я убедился, ты – настоящий мужик. Не балабол. С таким можно идти на дело. – Он повернулся к водителю. – Любава, классный у меня друг?

– Замечательный!

Я почувствовал себя гордо и подло.

Жена спросила: «Ну, как поход?» Я ответил: «Прекрасно». И вдруг осознал: лучший способ обмана – говорить правду. На этот раз уже не отвел своих глаз. Она, вроде, поверила. А окончательно успокоилась, когда в ту же ночь я исполнил безжалостный секс.

Говоря объективно, я становился циничным чудовищем. Но разве не женщина делает чудовищем своего мужчину? Разве не сама девальвирует нежность? И разве не жена подтолкнула меня к цинизму, когда заявила, что между нами главное – деньги?

Теперь-то точно я знал: любовь от денег никак не зависит. Она внезапна, она безусловна. Ее не купить. Что любопытно: именно после похода жена стала со мною ласковей. Я же все чаще супружеский долг норовил отдавать деньгами.

По окончании отпуска вплотную занялся делом. Ворованные скорпионы на «Птичьем рынке» шли на ура. Неблаговидным занятием я стал зарабатывать хорошие деньги. Ей это нравилось. Когда вечерами удачного дня я выкладывал выручку, Бедная вся аж светилась.

Я заподозрил, что наши отношения укладываются в схему. Схема стара как мир: проститутка – клиент. Подозрение трансформировалось в гипотезу, и я начал наблюдать за развитием ситуации с отстраненностью истинного ученого.

Приносимые мною деньги она раскладывала на столе, сортируя по стопочкам, с наслаждением пересчитывая. Сортировать и раскладывать деньги был ее любимый пасьянс. Любимее этого было только пускание денег на ветер. Меня забавляли ее лупоглазая увлеченность купюрами и ее слепота к моему прогрессирующему охлаждению. Но сквозь веселье забавы все ясней проступало пугающее осознание женской натуры: денег требуется все больше и, похоже, предела ее алчности нет.

Скорпионы, как известно – охотники. Но далеко не всегда им приходится выходить на охоту. Нередко бывает, беспечная жертва сама заползает в случайную норку, а норка оказывается логовом зверя.

Первая пара ротового аппарата называется хелицерами. Вторая пара именуется педипальпами. Они образуют массивные клешни, которыми скорпион хватает добычу и расчленяет на мельчайшие части.

Твердую пищу скорпион проглотить не способен, у него очень узкое ротовое отверстие, поэтому сперва он добычу дробит и тщательно обслюнявливает. Таким образом, происходит обработка пищеварительным соком, ферменты которого плавят добычу в клейкий бульон, и уже из бульона скорпион высасывает то, что пойдет на пополнение энергии жизни, а твердые остатки задерживает щетинками рта и отбрасывает.

Когда я это прочел, рассмеялся безудержно, дико. Хохотал до колик, до полного изнеможения. То была истерика внезапного осознания.

Вот что значит назвать вещи своими именами!

Все объяснилось. Насчет женской натуры. Насчет моей Бедной. И как это я раньше-то не догадался? Цинизм, конечно, горше невинности, и все же осознанность лучше иллюзий: для нее деньги – удобоваримая форма высасывания.

Ну что ж, теперь я владею правдой. И значит, вооружен. Отныне голыми руками меня не возьмешь – откуплюсь. А что до денег – не жалко. Не нужны они мне, пусть сосет.

Только бы в душу ко мне не лезла.

Самый доходный бизнес делается на обмане.

Я осознал это еще по весне, до яхтенной эпопеи. Уже тогда я отчетливо понял: выкраивая крохи на необходимое, люди готовы с легкостью платить за ненужное. Это открытие, столь же удивительное, сколь и неопровержимое, я сделал вскоре после того, как организовал свое дело. Из шкуры потребителя я перебрался в шкуру торговца. С новой позиции все виделось по-другому.

Андрон, зарабатывая на компьютерах, любил поболтать о высоте технологий. Жена примерно о том же: ее фармацевтические фирмачи продвигали высокотехнологичный продукт. Звучало красиво. Но если вдуматься: разве до появления компьютеров люди томились желанием пялиться в монитор? Или без пилюль в иностранных красочных блистерах дохли как мухи, а тут обрели сверхчеловеческую живучесть?