Визит к олигарху - Максим Шахов

Тот бросился наутек. Ротвейлер погнался за ним. Однако грабитель все же скрылся. А сознательный гражданин препроводил спасенную им гражданку до ближайшего отделения милиции.

К тому времени, когда Бык собрался на вокзал, искусанного злоумышленника искали по полной программе. Само собой, что радиофицированные таксисты тоже были в курсе. Поэтому они и побоялись пускать в машину Быка.

Один из таксистов сообщил о подозрительном типе диспетчеру. Тот связался с дежурным горуправления внутренних дел. С остановки на Шесхарисе Бык успел ускользнуть. Зато у вокзала его уже ждали и «срисовали» мгновенно.

Тачка остановилась прямо напротив «Арго». Паук через окно видел, как из нее с замотанной рукой и оборванной штаниной выбрался Бык. Едва тачка отъехала, он поспешно заковылял к входу в кафе через проезжую часть. Тут его и взяли.

Из резко затормозившей «пятерки» без опознавательных знаков высыпали опера в гражданском. У двоих в руках были пистолеты, у одного – автомат. Бык не успел и глазом моргнуть, как один из оперов бахнул его ногой в челюсть.

Бык дернулся и начал оседать. Его тут же ухватили за руки, ткнули мордой в асфальт и защелкнули браслеты. Минуту спустя «пятерка» отъехала от «Арго».

– Уходим по одному, – тихо сказал Паук, поворачиваясь к двум оставшимся с ним бандитам.

Очнулся Черпак от воя сирены. Испуганно дернувшись, он открыл глаза.

В тот же миг сирена на низкой противной ноте стихла.

– Виктор Васильич! – услышал Черпак. – Он пришел в себя.

Из пелены, застилавшей глаза, над Черпаком возникло прехорошенькое девичье личико. Черпак глупо улыбнулся и попытался приподнять голову.

– Ну-ну, лежите, больной, вам нельзя двигаться! – поспешно проговорила девушка.

Черпак уже понял это и сам. Голову вдруг словно железным обручем сдавило. К горлу подступил противный комок. Лицо девушки качнулось, затуманилось и растворилось в радужных кругах.

Черпак с трудом разобрал, как какой-то мужчина устало произнес:

– Еще полкубика, и снимай капельницу. Хватит с него.

Другой мужчина зевнул и спросил:

– Он не смоется? Может, браслеты ему на ноги накинуть?

– Не смоется, – устало произнес первый мужчина. – Он теперь еще нескоро бегать сможет…

Сердце Черпака екнуло. Он уже сообразил, что его куда-то везут на «Скорой». На перекрестках водитель ненадолго включал сирену.

Память у Черпака отшибло начисто. Он думал, что сегодня воскресенье и дело происходит в Южногорске. И что он просто попал в аварию.

Но в карете «Скорой» почему-то находился мент. С наручниками. Это здорово напугало Черпака, потому что с обычной аварией никак не вязалось.

И тут девушка спросила:

– А что он наделал?

Черпак готов был ее расцеловать. Он замер и навострил уши, боясь пропустить хоть слово. Мент, хотевший было стреножить Черпака браслетами, сперва почесался, а потом зевнул и сказал:

– Следствие разберется…

Сердце в груди Черпака забухало как паровой молот. До него наконец дошло, что сегодня не воскресенье. А понедельник.

И он сразу вспомнил, как повез Быка с пацанами в аэропорт. Там они должны были «закошмарить» какого-то приезжего фраера.

И Черпак сообразил, что с этим фраером что-то наверняка не заладилось. Что – он так и не вспомнил, но менты могли прихватить их только в аэропорту Южногорска. К этому выводу Черпак пришел чисто логическим путем.

У «Арго» все произошло настолько неожиданно, что Бык с перепугу едва не наложил в штаны. Но в городском управлении уголовного розыска до него наконец дошло, что «покрутили» его по ошибке. Бык сразу воспрянул духом. Дело яйца выеденного не стоило.

Следователь уголовного розыска – пятидесятилетний мужчина старой закалки – думал немного по-другому. Приехав из дому, он уяснил для себя ситуацию, отдал по телефону кое-какие распоряжения и попил чаю. И только после этого велел привести к себе задержанного.

– Ну что, гражданин, будем писать чистосердечное признание?

– Это какая-то туфта, начальник, – весело улыбнулся Бык.

Распухшая челюсть жутко болела, так что улыбка далась Быку не без труда. «Начальник» окинул его перекошенную рожу хмурым взглядом и сказал:

– Зря скалишься. На пожизненное я тебя, конечно, не закатаю, но за грабеж получишь на полную катушку.

– Какой грабеж, начальник? Я вообще не по этим делам!

– А гражданка Никанорова позавчера в переулке у стадиона? А гражданка Аникушина вчера у бюста…

– Да у меня алиби, начальник! Я тебе отвечаю, ты мне это фуфло не впаришь! Не на того нарвался!

– Так, – задумчиво посмотрел на Быка следователь. – Ладно. Положим, работал ты осторожно, в темноте, от награбленного уже избавился. Доказательной базы по предыдущим эпизодам действительно маловато…

– Так и я тебе о том же, начальник! Какая, на хрен, доказательная база, если меня здесь ни вчера, ни позавчера вообще не было?

– Рано радуешься, – в упор посмотрел на Быка следователь. – Может, вчера и позавчера ты сработал чисто, но сегодняшний эпизод я тебе «впарю»!

– Чего? Какой еще эпизод?

– Сегодняшний, с собакой! – со злорадством проговорил следователь.

– С какой еще собакой? – заволновался Бык, но следователь уже не обращал на него внимания.

– Никитин! – позвал он.

– Я! – заглянул в кабинет сержант.

– Ведите задержанного на опознание!

– На какое еще опознание? – занервничал Бык. – Что тут за карнавал?

Нервничал он не зря. Опознание провели по всем правилам. Быка усадили на стул. После этого в дверь ввели пострадавшую в сквере гражданку. Следователь ободряюще взял ее под локоток и спросил:

– Не узнаете ли вы кого-нибудь из сидящих в комнате?

Слева от Быка расположился молодой человек студенческого возраста в очках. Справа – прилично одетый пенсионер. Еще дальше сидел четвертый мужчина – сержант в форме, но без фуражки.

На их фоне Бык выгодно выделялся своей откормленной мордой, ультракороткой стрижкой и распухшей челюстью. Не опознать его, конечно, было невозможно.

– Узнаю! – истерически вскрикнула потерпевшая, вцепляясь в руку следователя. – Я его бандитскую рожу на всю жизнь запомнила! Это он, скотина!

– Ты че, ухи поела, сука! – вскочил на ноги Бык.

– Успокойте его, – коротко бросил следователь с чувством выполненного долга.

Два сержанта скрутили Быка и поволокли в камеру. По дороге он брыкался, требовал прокурора и грозился обратиться в Международный суд в Гааге.