Принцесса викингов - Симона Вилар

– О-ох! – только и смогла вымолвить Сезинанда. В глазах ее светилось завистливое восхищение. – Ты так хороша, Эмма, что Роллон Нормандский забудет даже взглянуть на свою Лебяжьебелую!

Эмма улыбнулась. О, если бы!

Сезинанда набросила на ее плечи широкий темный плащ. Епископ уже ожидал в носилках. На нем была парадная двурогая митра, подчеркивавшая невозмутимое благообразие полного лица. Его одеяние состояло из трех надетых одна поверх другой риз. Более короткая, верхняя, была украшена золотым шитьем с дорогими камнями в таком количестве, что почти не гнулась.

Эмма учтиво приветствовала прелата и поцеловала его перстень. Носилки тронулись, мерно покачиваясь в такт поступи впряженных в них мулов. По кровле из двойной кожи беспрестанно стучал дождь. Франкон был молчалив и почти не обращал внимания на Эмму, поэтому, едва носилки миновали ворота аббатства, девушка, приподняв вышитую занавеску, стала сквозь пелену дождя вглядываться в противоположный берег. Там горели огни, множество огней. Они гроздьями пылали под наспех сколоченными навесами, а вокруг них расположились вновь прибывшие воины. Их оказалось так много, что не было никакой возможности разместить всех в городе. К тому же многие из новых викингов еще не вполне сознавали, что Руан подвластен одному из них. Жажда наживы могла толкнуть их на грабеж и беспорядки. Поэтому Ролло велел своим людям приглядывать за ними. По натуре люди севера неприхотливы, и когда появились бурдюки с крепким пивом и бараньи туши, они были вполне удовлетворены.

От размышлений Эмму отвлек негромкий голос Франкона:

– Ты видишь, сколько их? Понимаешь ли, чем это грозит франкам?

Эмма оглянулась на епископа, но в полумраке видела лишь слабый блеск рубинов на митре.

– Ролло потерял многих в походе на Бретань. Да и те, что побывали у стен Руана, нанесли его воинам немалый урон.

– О! Ты, похоже, готова защищать этого язычника. А известно ли тебе, что Роллон Нормандский все еще не отказался от своих планов стать правителем всей Франкии и ведет переговоры с норманнами на Луаре и в Аквитании? Он затевает большой поход, и только ты можешь помешать этому, дитя.

– Я?

Епископ промолчал – они въезжали на мост, под копытами мулов загрохотал деревянный настил. Теперь рядом с носилками ехал верхом Беренгар, и Франкон жестом велел девушке опустить занавеску. Затем почти беззвучно зашевелил губами:

– Эти люди никогда не откажутся от набегов. Сама вера толкает их к этому, дабы ратными подвигами добиться места в Валгалле. Вот почему необходимо, чтобы они признали Христа и предпочли мирный труд разбою. Если их предводитель придет в лоно Спасителя, варвары последуют его примеру, а убедить его в этом можешь только ты. Он очень увлечен тобой, дитя, а влюбленный мужчина становится на редкость покладистым, если его избранница достаточно умна и использует все возможное, чтобы настоять на своем.

Эмма была оглушена словами епископа. Единственное, что она смогла выразить, – еще недавно преподобный Франкон предлагал поступить так же по отношению к Атли.

Епископ торопливо зашептал:

– Принцесса имела возможность не раз убедиться, что Атли не под силу сделаться главой грубых норманнов, избравших наш край местом обитания. В лучшем случае он может занять пост майордома[14]при старшем брате. И если Атли примет крещение, его соплеменники увидят в этом лишь новое проявление его слабости. А вот ежели это произойдет со старшим, который являет для них символ воинской мощи и успеха, – многие призадумаются, стоит ли и далее цепляться за богов давно покинутой родины.

– Но Ролло никогда…

Франкон нетерпеливо заерзал на подушках.

– Ролло достаточно умен, чтобы уже сейчас понимать, какие выгоды может дать крещение. К тому же он будет вовсе не первым из язычников, кто, обретя веру, занял высокое положение среди христианских правителей. Так поступил Гастингс, ставший графом Шартским, крестились многие викинги на Рейне и в Англии. Он это понимает, но необходимо, чтобы кто-то подтолкнул его к этому. И ты способна сделать это.

– Но он отдал меня Атли!

– Если бы он в самом деле хотел поженить вас, то это произошло бы уже давно. И не заставляй меня без конца повторять то, что в глубине души ты знаешь и сама. Ты притягиваешь Ролло, как роза пчелу. И если бы ты… если бы ты дала ему сына – ты могла бы настоять на своем. Даже Снэфрид Лебяжьебелая не была бы больше твоей соперницей.

Эмме показалось, что ей изменяет слух.

– Вы распоряжаетесь судьбами, как сам Господь, святой отец! Неужели вы уже позабыли об Атли, который доверился вам? Теперь вы готовы уложить христианскую принцессу на ложе другого язычника!

Один из мулов споткнулся, носилки покачнулись, и Эмма машинально схватилась за плечо епископа, но тут же отпрянула.

– И все это я слышу от духовного отца и наставника!

На какой-то миг в носилках воцарилась тишина, лишь дождь гремел по сырой коже над головой. Епископ молчал, и Эмма отчетливо представила, как он пожевывает губами в темноте.

– Твой гнев, Эмма, свидетельствует только о том, что ты лицемеришь. Да, я твой духовник, но мне известно и то, что ты не вполне откровенна со мною на исповеди.

– Во всяком случае, хоть в этом я права!

Франкон не обратил внимания на ее слова.

– Однако даже я в состоянии понять, что для всякой женщины куда предпочтительнее старший из братьев. К тому же я вовсе не намерен швырять тебя на ложе Ролло. Когда я предстану перед герцогом Парижским – а произойдет это скоро, – я постараюсь убедить его предложить Ролло руку своей племянницы.

Эмма какое-то время сосредоточенно молчала, сердце ее учащенно билось. Пожалуй, не будь в голосе Франкона такого спокойствия, она бы возликовала.

– Но Ролло уже отверг брак с принцессой Гизеллой! К тому же он женат.

– Не будем говорить о Снэфрид, дитя. И что для Роллона Гизелла, которой он и в глаза не видывал? Дочь Карла Простоватого, которого Роллон считает чем-то вроде мула, вскарабкавшегося на трон, – да простит мне Господь эти слова! Другое дело – ты. Все говорит в твою пользу.

– Я согласна, что не могу оставаться равнодушной, когда этот варвар находится рядом. Да, он пробудил во мне сильное чувство, пусть даже это чувство – ненависть. Я могу притворяться любезной, петь, веселиться – однако я мечтаю лишь о мести, никогда не забывая, что он мне враг!

До нее внезапно донесся негромкий, похрюкивающий смешок епископа. В гневе она отвернулась, откинула полог и с облегчением поняла, что они почти прибыли. В этот миг епископ Франкон проговорил так тихо, что его слова были едва слышны сквозь дождь:

– Та ненависть, что ты питаешь к нему, куда более походит на любовь. Ты испытываешь наслаждение, разжигая ее в себе. И тебе никогда не освободиться от Ролло, даже если он и сделает тебя женой Атли. Он будет жить в твоих помыслах, в твоем сердце, станет твоей тоской. Поэтому лучшее, что можно сделать, – это завоевать его. Тогда ты не только добьешься высокого положения, но и сможешь исполнить свой христианский долг. Вспомни, некогда принцессе Лотарингской довелось стать женой язычника Готфрида и убедить его креститься. И хотя Готфрид спустя несколько лет погиб, душа его была спасена. Ролло Нормандский стоит того, чтобы попытаться спасти его душу.