Роковые девчонки из открытого космоса - Линда Джейвин

Торк вытянул ментальный коготь и соскреб грязь со своей памяти.

— Э, Джейк, — произнес он, стягивая с головы полотенце. — Хочешь анекдот?

— Ненаю. А хороший?

— Ненаю. Кому судить?

Джейк подоткнул подушку под шею поудобнее и переместил длинные ноги.

— Ну? — сказал он. — Выкладывай.

— Ты слыхал про агностика–дислексика с бессонницей?

— Не.

— Лежал всю ночь без сна, все прикидывал, зачем ему в торец.

— Бац бац… что за хуйня?

Волоски на руках и ногах Джейка вдруг встали дыбом. Страхопиляция всего тела. Даже дреды его изо всех сил старались вскочить на ноги. Но поскольку были жирны, тяжелы и не привыкли к упражнениям, им удалось только приподняться до половины, после чего они в изнеможении рухнули обратно. «Три» угасли до нуля, когда домотался компакт–диск. Комнату окутало трансообразное молчание. Фред Астэр мутировал в рой бабочек и спорхнул с экрана. Глазные яблоки Джейка омыл некий льдистый алмазный свет, и у него возникло отчетливое ощущение, будто по его позвоночнику взад–вперед замаршировали сороконожки в сапогах со стальными носами. В сомнении он обратил немигающий взор на Торкиля. Судя по выпученным глазам близнеца, Торкиль переживал то же самое, чем бы оно ни было.

Следует отдать им должное — пришелицы знали, как эффектно войти.

В дверях в гостиную стоял очень бледный Тристрам и три положительно сияющие роковые девчонки из открытого космоса.

— Хой, — поздоровалась Бэби. — Помнишь нас?

Джейк, не вставая, подскочил и мигнул. Дежа вю дежа вю дежа вю вю вю. Но. Как. Когда. Где?

Тьфу! — подумала она. Забыла про «Мемоцид»

— Да ладно тебе, — сказала она, не по делу разочарованно. — Мы просто имели секс. Ты не виноват, что не помнишь.

Джейк, вытаращив глаза, пялился.

— Правда. Вовсе не виноват.

Ляси тем временем изучала близнецов — оба выглядели в равной мере ошарашенными. Они ж на целые кучи симпотнее Джейка. Его пускай Бэби забирает. А Ляси возьмет их.

— Как вы сегодня поживаете, мэм? — кокетливо осведомилась она. — Хочешь пососать мне хуй?

Пупсик вздохнула и схватила себя за промежность. Парнерама. Эй, да где ж тут девчонки–то?

— Что ж, — изобразил рукой Торкиль, когда вновь обрел голос. — Заходите, будьте любезны. И, э, Джейк?

— У, э? — ответил Джейк, не отрывая взгляда от Бэби.

— Ты — легенда. Ебицкая легическая енда.

§

Интересно, можно ли сократить сириусян?

Поглядим. При данном Zn2+ + 2e = = Zn, и продукт растворимости MgNH4PO4 при 25ºС — это 2,5 х 10–13, если мы установим несколько дополнительных соленоидов тут и синхроциклотрон там, нам может и не понадобиться столько ванадия, и тем самым — Кверк просиял — быть может, удастся немного сшибить сириусянский компонент.

Кверк поднялся из–за стола и подошел к двери. Выглянул в коридор. Никого. Он захлопнул дверь и вернулся к столу. Пошире открыв рот, он ввел внутрь длинный серебристый палец. Лишь с незначительнейшим укором совести подумал о том, что его больше всего возбуждало: о крохотных пригородных торговых центрах, карманных калькуляторах и Мишель Мабелль, — и следующие двадцать минут посвятил ублажению своей увулы. Дондон диньдинь дондон диньдинь дондинь дондинь дондинь диньдон диньдон ДИНЬДИНЬДИНЬДИНЬДИНЬ.

§

До рок–н–ролла, до ритм–энд–блюза, до джаза, до Моцарта и Баха, до григорианских распевов и немецких романсов, до ситара и маримбы, гамелана и цимбал, до пипы, до «Кошек», «Призрака» и многократно возрожденных «Волос», до регги и хауса, ска и даба, до «Хэнсона», до Элвиса, до Орфея, до «Пульсирующей Хрящевины»[73]и «Девяти Дюймовых Гвоздей» все живые существа тащились по одному биту — биенью сердца.

Бабум. Бабум. Бабум. Стетоскопический обзор живых существ, собравшихся в гостиной одного конкретного съемного дома в Ньютауне к концу воскресенья ранней весной, но поздним двадцатым веком, выявил бы некое высокообобщенное сердечное смятение. Дикая неконтролируемая похоть? Первые необузданные намеки на истинную любовь? Непредсказуемые физиологические воздействия контакта с чужими на конституцию землян и наоборот? Космическая вибрация, вызванная смещением орбиты астероида Эрос, который именно в тот момент самую малость подвинулся ближе к Земле? Просто весна? Все вышеперечисленное?

Гав?

Гав?

В комнату на щелкучих когтях рысью вбежал Игги, протиснулся между ног Ляси и облизнулся. За ним двигались Сатурна и Неба, которые поддергивали и возвращали на места клочки кружев и бархата, а также пряди волос. Первым порыва послушался Ревор. Трусцой подбежав к Игги, он встал на задние лапы, поджал передние калачиком, точно кенгуру, склонил голову набор и взвыл.

Игги пораженным взором уставился на Ревора. Распахнул мощные челюсти и экономным махом головы подхватил его и воздел в вышину.

Уоуоуоуоуо. Отпусти меня. Уоуоуоуоуоуоуо. Уоуо. Ооооо. Это у тебя язык? Ууууууууууу. Оооооооооо. Ууууууууу. Не останавливайся. Оооооооооо. Нфнфнфнфнфнфнф. Мммммммммммм. Ррррррррррррррр. Аххххххххх. Ахххххххххх. Нф. Нф.

Все имевшиеся в наличии двуногие, чужики и сушки, в изумлении и оцепенении таращились, не очень понимая, что — если вообще что–либо — им следует предпринять. Не успел никто из них толком отреагировать, Игги откашлял Ревора наружу, повернулся и, высоко задрав голову, ушлепал на кухню. Ревор же — мокрая шкура курчавится, глаза влажные — приземлился на лапы и энергично отряхнулся. Унюхав в воздухе аромат Игги, который ни с чем не спутать, он поскакал в погоню.

— Давайте снова включим электроприборы, — предложила Ляси. Пупсик направила антенны на компакт–диск–плейер. Тот моментально завелся снова.

«Я чую твои сладкие лохматые подмышки, женщина, я тебя чую», — запели один из двух из «Трех».

Засим последовала пауза, по самые клецки напоенная эротическими возможностями.

Джейк заерзал. Странно, однако он чувствовал на себе ответственность за ситуацию. Не вполне уютное чувство, ибо Джейк был брезглив насчет ответственности так же, как и насчет обязательств. Он предпочитал думать, что все случается само, а он тут ни здесь, ни там, а между прочим.