Ледяная кровь - Элли Блейк

Я поняла, что брат Тисл сдерживал себя, позволяя мне проявить свою силу, когда мы устраивали спарринги. Аркус же не давал мне никакой поблажки.

Успокоившись, я изменила положение и метнула несколько огненных стрел в него под разными углами. С головокружительной скоростью он увернулся от всех. Они с шумом врезались в прохладную землю и исчезли.

Мы кружили друг против друга.

– Тебя тренируют уже несколько недель, и это все, на что ты способна? – насмехался он.

Я глубоко вздохнула, его насмешки задели меня за живое. Именно этого я боялась, именно к этому не была готова. Обида сменилась волной гнева. Кровь вскипела, и на этот раз я не пыталась сдерживать себя.

Брат Тисл, который молча наблюдал, вышел вперед.

– Не думаю, что стоит продолжать.

– Она не причинит мне вреда, – сказал Аркус. – Она никому не способна причинить боль. Никому, включая короля.

– Осторожно, – предупредила я, понизив голос.

Он направил спираль холода мне в шею. Я отмахнулась.

Мои огненные стрелы он встретил осколками льда. Я отбила их ногами, растопив прежде, чем они слились в монолит.

– Лучше, – сказал он, – перестань сдерживаться.

Мы обменивались ударами, увеличивая их скорость и интенсивность. Он отбил все мои атаки, и я взбесилась. Я швырнула в него огненный вихрь, который мог бы сжечь многих врагов, но Аркус с лёгкостью увернулся.

– Сосредоточься! – закричал он. – Отпусти себя, Огнекровная!

Но я не могла. Внутри меня все еще был барьер, преодолеть который я была не в силах.

– Не сможет она этого сделать, – сказал Аркус брату Тислу, который застыл, напряженный, как тетива, на краю тренировочной площадки. – Она упадет к ногам короля и попросит о пощаде.

– Нет! – крикнула я, направив в него бушующую волну огня, которую он погасил ответной стеной льда.

– Ты боишься своей силы, – презрительно сказал он ледяным тоном. – Слишком боишься причинить боль. Бедняжка, ты такая слабая.

Внутри меня вспыхнула ярость, вскинулась на дыбы, как тигр, которого часто били. После нападения на деревню я испытала столько чувств – обиду и страх, гнев и горе. Теперь я светилась белым жаром. Вращая рукой, я сформировала хвост дракона. Толстый столб огня острием выстрелил ему в грудь.

Аркус поднял руку и создал щит изо льда. Мне показалась, что он слегка пошатнулся, но пламя зашипело, превратившись в безобидное облако пара.

Он покачал головой, и внезапно я увидела, что он дрожит от ярости. Он повернулся к брату Тислу.

– Она никогда не будет готова. Мы уже потерпели неудачу.

– У нас еще есть время, – ответил монах.

– Недостаточно, – Аркус рассек рукой воздух и повернулся, чтобы уйти.

Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Как бы я ни старалась, он всегда будет лучше. Вся власть – у него! У меня ничего нет.

Он – Ледокровный!

И, как все Ледокровные на этой земле, он был моим хозяином. От ярости я забыла все – свои успехи и достижения и то, что считала его союзником, – исчезло все. Осталась только боль, от которой вспыхнуло сердце, извергнув ненависть, как огонь извергает дым.

Я взмахнула рукой, целясь ему в спину. Но вместо этого пламя вспыхнуло на капюшоне.

Аркус вскрикнул и упал на колени.

Ошеломленная, на какой-то момент я перестала дышать, а брат Тисл бросился вперед. Я не могла поверить, что ударила его. Даже в безрассудной ярости, я стремилась просто поджечь край рясы, который он бы мгновенно потушил. Так легко он парировал каждую атаку. Он казался неуязвимым.

Спотыкаясь, я кинулась к ним. Пламя исчезло, сожженный капюшон дымился у него под руками. Он стоял на коленях, тяжело дыша и дрожа.

– Отойди, – прошипел Аркус.

– Прости меня, – прошептала я. – Прости, прости. Я не целилась специально…

– Конечно, – сказал он, снимая то, что осталось от дымящегося капюшона, и бросая на землю. – Ты же никогда не целишься. Даже после всех уроков, когда тебя учили контролю, ты все ещё дикая.

Его голос дрожал от боли. Мой гнев и жар угасли, на их место пришло обугленное дочерна сожаление.

– Это несправедливо, – сказала я с мольбой в голосе. – Ты специально подстрекал меня. И я не думала, что смогу причинить тебе боль. У тебя есть холод и лед для защиты.

Он медленно встал и обернулся. Лицо его было полностью открыто.

О, боже… его лицо.

Я невольно отступила.

– Ну как? Похоже на то, что я неуязвим? – спросил он, резко и отчетливо произнося каждое слово. – Разве я выгляжу так, будто мне не может быть больно?

Я покачала головой, кожа похолодела от шока.

– Как, ты думаешь, выглядят солдаты? – спросил он. – Те самые, которых ты опалила?

Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Не могла я такого сделать – не могла!

– При всех твоих разговорах об исцелении, – сказал он, безжалостно произнося каждое слово, – ты – самый опасный человек из всех, которых я когда-либо встречал. Если бы я не нуждался в тебе так сильно, то дал бы тебе сдохнуть в той тюрьме.

Его глаза впились в меня с холодной ненавистью. Я отшатнулась.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и направился к аббатству, оставив меня с тошнотворным чувством боли, раскаяния и угрызениями совести.

Всю ночь я проворочалась. Всякий раз, закрывая глаза, я видела лицо Аркуса, когда он снял капюшон: смесь сильной боли и кипящей ненависти.

Теперь я знала, почему он всегда ходит в капюшоне. Его лицо было сильно обожжено. Ухо и щека с правой стороны были изуродованы, кожа бугрилась, как растаявший и застывший воск. Шрам от ожога прятался в волосах, слегка поседевших вокруг него. Шрам, рассекавший губу, изгибался влево. Изуродовано было почти все лицо.

Внезапно до меня дошел смысл его угроз, когда мы впервые встретились, его нерешительность, когда он пытался войти в горящее аббатство. Он был в ужасе от огня, и этому была причина.

И я обожгла его.

Да, его слова были суровыми, но он просто пытался заставить меня выпустить свой дар на волю, раскрыть способности. Я сама была виновата в том, что вышла из себя, что не могла сопротивляться ему или другим Ледокровным, истребляющим мой народ на равнинах. И я сорвалась. Я обожгла его там, где у него уже были ожоги.

Я поняла, что мои чувства к Аркусу изменились с момента моего появления в аббатстве. Сначала он был просто ещё одним Ледокровным. Но он не использовал свой дар, чтобы причинить мне боль. Он использовал его только, чтобы помочь мне научиться владеть собой, сделать сильнее. Несмотря на его холодное поведение, его нападки, я стала уважать его, даже прониклась к нему симпатией. С ним я ощущала себя более живой, чем с кем-либо еще.