Научи его плохому, или Как растлить совершеннолетнего - Каролина Клинтон

– Сейчас приду, – несчастно сказала я.

За завтраком я переглянулась с Дэном, прокашлялась и начала:

– Мать, тут такое дело. Мы с Дэном решили пожениться, ну, ты в курсе…

– Ой как здорово, – воскликнула Сонька, простая душа, все принявшая за чистую монету.

– Доченька…, – тут же разулыбалась мать. – И когда?

– Скоро, – туманно пообещала я. – Но тут понимаешь какое дело. Хочется, чтобы первенец был именно мальчишка.

– Но ведь ты знаешь, у нас одни девочки рождаются, – скептически сказала мать.

И это была истинная правда. Уж что за доминантные – рецессивные гены бродят в нашей родне – я не в курсе, но рождаются только девчонки и все тут. У моей бабушки родилась только одна дочь, у матери – я, у материной двоюродной сестры, тети Раи – Сонька. Ну не рождаются парни, вот хоть ты тресни!

– Мам, в курсе, – кивнула я. – Дело в том, что есть новые генетические методики, которые могут спроектировать пол младенца, но для этого надо провериться у врачей и тебе.

– А я при чем? – удивилась она. – Вы же ребенка заводить будете.

– Мам, для выявления наследственно-причинных связей тебе тоже надо пройти обследование.

– Ну знаешь…, – начала она.

– Мам, ты внучонка хочешь? – скучным голосом осведомилась я.

– Хочу, – вздохнула она. – Как представлю, что около меня малыш бегает – прям сердце щемит.

– Тогда сегодня в одиннадцать нам назначено, – твердо оповестила я.

Мать задумалась, после чего неуверенно сказала:

– У меня ведь работа…

– Отпросишься, – постановила я.

– А я у вас буду шофером, – вставил Дэн.

Мать посмотрела на нас и добродушно рассмеялась:

– Ладно, куда вас девать! Уговорили! Чего ради внучонка не сделаешь!

«Отличная работа», – одобрил меня внутренний голос.

Сонька тем временем отодвинула от себя тарелку, улыбнулась нам на прощание ангельской улыбкой и была такова.

А я сидела, ковырялась ложкой в мюслях и озабоченно хмурилась.

Ну не походила маменька на вчерашнюю неадекватную дамочку. И вообще – меня очень мучил сам факт, что я родную мать веду на прием к психиатру. Звучало это так, словно я ее уже в сумасшедший дом сдаю.

«У шизофреников это, говорят, периодами, – вздохнул голос. – И вчера было обострение. Так что провериться все равно надо».

Я вздохнула и скрепя сердце согласилась.

По дороге в больницу мать лезла под руку к Дэну и изо всех сил советовала ему, как вести машину.

– Что машину трясет так? – поджимала она губы. – Не дрова везешь!

Я внутренне ахала – новенький Крайслер футуристического дизайна двигался настолько плавно, что можно было на сиденье ставить стакан с водой и ехать, не расплескав по дороге ни капли.

– Да, Ольга Алексеевна, понял, – соглашался Дэн на ее нелепые претензии, внимательно следя за дорогой.

– И чего так быстро едешь? – снова приставала она. – Угробить нас хочешь?

– Никоим образом, – учтиво говорил ей Дэн и сбрасывал скорость с шестидесяти километров до пятидесяти.

Поерзав, мать молчала до тех пор, пока не придумала снова, к чему бы придраться:

– Вот, буржуи, такие деньжищи в машины вкладывают, а детям в детдомах есть нечего. Не по-христиански это. А, Денис Евгеньевич?

И при этом она красноречиво осматривала салон Крайслера.

– Мать, – печально произнесла я. – Ты меня, кажись, замуж не так давно все мечтала выдать?

– А что? – настороженно отозвалась она.

– Так не лезь тогда будущему зятю под шкуру, хотя бы до тех пор, пока он на мне не женится! – укоряюще воскликнула я.

– Ну вот еще! – недовольно отозвалась она. – А что я такого сказала?

– Я с тобой помру старой девой, – раздельно сказала я. – Понимаешь ты это?

Мать налилась краской, яростно на меня посмотрела, но тут вмешался Дэн.

Пряча ухмылку, он сказал:

– Ольга Алексеевна, на самом деле давно хочу вас поблагодарить.

– За что? – растерялась она.

– За то, что дочку воспитали именно такой, какая она есть, – серьезно сказал Дэн.

– А какой меня воспитали? – живо заинтересовалась я.

– Ты искренняя…

– Что признак неумности, – буркнула мать.

– Добрая…

– Ага, простота – хуже воровства.

– И очень обаятельная, – закончил Дэн.

– Приехали, – железным тоном громко сказала я, заглушая комментарии маменьки по этому поводу.

Та недовольно на меня уставилась, но все же вылезла из машины без скандалов.

Я переглянулась с Дэном, и он, все поняв, пошел к крыльцу клиники, а я повернулась к матери.

– Послушай, – решительно начала я, – Дэна я люблю. Не могла бы ты меня перед ним не позорить?

– И как это я тебя позорю, интересно? – поджала она губы.

– Не говори ему про меня плохо, ладно? Мало того, что мне неприятно это слышать, так еще создается впечатление, что родная мать меня ненавидит.

– Да с чего бы это? – с апломбом отозвалась она. – Я просто указываю тебе на твои недостатки. Добра тебе желаю.

– Мать, – вздохнула я. – Тех, кого любят – ласкают, а не бьют.

И я, не дожидаясь ее ответа, развернулась и пошла к Дэну, который внимательно наблюдал за нами издали. Мать молча шла за мной следом.

– Все в порядке? – слегка обеспокоено спросил он.

– Да, – кивнула я, и, поднявшись на цыпочки, чмокнула его в ямочку на подбородке.

– Хоть бы на людях постеснялась, – буркнула сзади мать.

– А я его люблю! – глядя на нее в упор, сообщила я.

– Говори мне это почаще, – усмехнулся Дэн.

– Да ну вас, – махнула мать рукой. – Пошлите к вашему врачу, чего стоим? Меня всего на подня отпустили с работы, имейте в виду.

Мы согласно кивнули, зашли в клинику и пошли по коридору, глядя на таблички.

– О, я вижу! – наконец вскричал Дэн, указывая на дверь впереди.

Я не смотрела ни на него, ни на дверь. Я смотрела на мать, которая прижалась к стене и с трясущимися губами глядела на парня, что шел с какой-то девушкой по коридору. Парочка о чем-то беседовала, не обращая на нее ровно никакого внимания, до тех пор, пока мать не схватила парня за рукав.

– Простите? – обернулся он.

– Ты зачем, подлец этакий, фату напялил, да в моем доме на кровати валялся? – почти жалобно спросила она.