Новогодний рейс - Алиса Лунина

— Я знаю.

«Ты должна быть твердой! — повторила она, до боли сжимая в руках крест-камень. — Надо набраться сил и настоять на своем. Пусть он уходит…»

Она избегала смотреть на Сергея — не могла видеть его взволнованные, растерянные глаза.

Он отчаянно пытался разрушить возникшую между ними стену, чтобы пробиться к Вере, вернуть ее. Он говорил, что она не должна ничего бояться — нужно только довериться ему, а он постарается устроить все так, чтобы она никогда не пожалела о том, что ушла с ним.

Но Вера молчала, и по ее отсутствующему виду он понял, что она не слышит его, что он ее потерял.

Он схватил Веру за плечи:

— Опомнись, что с тобой?! Посмотри на меня, я здесь, я люблю тебя, мы должны быть вместе!

— Нам обоим нужно время, чтобы все хорошо обдумать, — тихо сказала она. — Уезжай… И, может быть, потом, позже, мы придем к правильному решению!

Сергей вспылил и крикнул, что он для себя уже все решил и никаких «потом» не будет — они должны уйти вместе сейчас!

Она повторила свою просьбу.

— Неужели ты сможешь остаться с ним после всего, что случилось? — с горечью спросил Сергей.

Вера устало ответила, что они с Павловским прожили целую жизнь, которую она не может забыть в одночасье. И, кроме того, она считает, что убегать из дома вот так — ночью, не поговорив с мужем, не объяснившись с ним, — неправильно.

Он побледнел:

— А может быть, ты… любишь его?

Она нашла в себе силы спокойно сказать:

— Да. Я люблю его.

Глядя на его исказившееся от боли лицо, она поняла, что вот теперь все действительно кончено.

«Мы ведь прощаемся… Навсегда».

На прощание она поцеловала его, а когда за ним захлопнулась дверь, перекрестила дверной проем — пусть судьба хранит ее возлюбленного, и пусть «тысячи рук помощи» защитят его от бед и напастей.

* * *

Она не знала, сколько времени минуло с тех пор, как ушел Сергей, — час, два или целая вечность. Она чувствовала себя потерпевшей кораблекрушение и оказавшейся на безлюдном острове: все, что было раньше, — разрушено, откуда ждать помощи — непонятно, что будет дальше — неизвестно…

…Надо найти силы. Встать. Жить.

Боль переполняла Веру, но она вдруг подумала, что эта боль — вполне приемлемая плата за огромное счастье любви. Судьба преподнесла им небывалый, щедрый новогодний подарок (Сергей прав!), и в ее сегодняшних душевных потрясениях: любви, сомнениях, боли, слезах — на самом деле столько жизни! Только сейчас она почувствовала, что живет.

Вера знала, что за эту новогоднюю ночь она изменилась и, наверное, встретилась с собой — настоящей. Теперь она чувствовала себя сильной, готовой к испытаниям и потерям…

Вера вытерла слезы, подошла к елке, оглядела игрушки, подаренные Сергеем. Улыбаясь, она долго смотрела на сиреневую звезду-макушку.

За окнами начинало светать, и в этом раннем утре ей сияла звезда…

Дни катились кубарем, будто с горы. Фаня и заметить не успела, как промелькнула осень, стремительно сошел на нет декабрь, и вот вам, пожалуйста, — скоро Новый год.

— А что, скоро Новый год? — удивленно спросила Фаня, входя в кабинет. — Прикинь, пришла я в супермаркет, а там все такое блестящее, елки понатыканы, гражданки разные суетятся, выбирают елочные игрушки, чтобы не фальшивые, значит; я остолбенела — вроде только был сентябрь в золоте, делали юбилейный номер, и вдруг Новый год!

Ольга, редактор того же журнала, усмехнулась:

— Представь себе! Впрочем, с такой жизнью, как у нас, не удивительно, что мы ничего не замечаем! Иной раз даже на укладку нет времени!

— Какая укладка! Я даже специально обкорналась, чтобы не тратить время на глупости! — Фаня тряхнула ярко-рыжей, коротко стриженной головой. — Утром встала, пыль смахнула и вперед! Пожрать и то некогда!

— Кстати, тебе идет эта прическа! — похвалила Оля. — Ты такая тоненькая, пластичная, похожа на мальчика. А фантастическая рыжина и карие глаза, в которых у тебя всегда словно черти пляшут, делают тебя весьма яркой. Посмотришь, и тут же ясно — «девушка-спичка». Или «тротиловая шашка». Или «перчинка». Короче, спасайся кто может, а не девушка!

— Сразу видно, Оля, что ты у нас бьюти-редактор, специалист по стилю! Так бы и слушала тебя! — хихикнула Фаня.

— А разве Петя не делает тебе комплименты? — усмехнулась Оля.

— Делает. Только редко. Он, как настоящий мужчина, считает, что все и так понятно. Типа, он меня любит, и точка. Ну ладно, давай к делу, хватит лирических отступлений. Что там у нас на сегодня?

Стефания, а для знакомых Фаня, — журналист. Да не простой, а модный журналист известного издания. Профессия требует от Фани быть в гуще событий. Она всегда куда-то бежит, улетает, берет интервью, в лучшем случае, делает репортажи, приканчивая бессчетные пачки сигарет и литры коньяка.

Любимый Фанин анекдот: «Утро в редакции. Новостное сообщение — преступление на Петровке. Журналисты уточняют:

— Жертвы есть?

— Четыре трупа!

Ребята радостно потирают руки:

— Отлично!»

Фанины репортажи — автору под стать, как правило, это острые, с перцем, заметки о той или иной спрятанной от глаз обывателя стороне жизни. О закрытых клубах, нелегких трудовых буднях проституток, жизни в колонии строгого режима и так далее.

Фирменный прием Стефании — для пущей достоверности войти в роль того, о ком она пишет, и на собственном примере показать, чем живут ее герои. С этой целью Фаня обычно внедряется в среду, ставшую объектом исследования. Делая репортаж о проститутках, она сама курсировала с ними в боевом патруле, плечом к плечу; для статьи о колонии строгого режима провела там несколько дней.

А последний репортаж Фаня посвятила трудовым будням аллигаторов, олигархов то бишь, для чего была вынуждена познакомиться с объектами исследований поближе. Исключительно для пользы дела! Но Фанин любовник Петя почему-то сразу подумал именно плохое.

Узнав, что Фаня была на вечеринке по случаю дня рождения какого-то там очень зеленого аллигатора, Петя обиделся, раскричался, приревновал. А в ответ на Фанино правдивое: «Мне для дела надо. Статью пишу!» — сказал, что степень ее цинизма и жажда сенсаций не знают границ и лично он не сомневается: если бы Фаня делала репортаж о немцах во времена Второй мировой войны, она бы «для достоверности» принимала участие в повешении партизан.

«Черт его знает, может, ты и прав. Работа — прежде всего!» — усмехнувшись, отрезала Фаня. Потом все-таки высказала ему, что он очевидно несправедлив к ней. Короче, они в очередной раз поссорились.