Гастроль без антракта - Леонид Влодавец

— А что это была за лаборатория? — спросил я, прикидываясь шлангом, что в последнее время у меня неплохо получалось.

— Та, в которой произошел взрыв? — вяло переспросила сеньорита доктор. — Я знаю, что раньше ею заведовал профессор Мендес и там, как полагали позже, разрабатывали психохимическое оружие. Но Мендеса тоже расстреляли, еще раньше, чем моего отца… Утверждали, что это была государственная измена. Стандартное обвинение для тех времен. И никто не знает, что стояло за этим. Может, жена Мендеса понравилась дель Браво…

— А у Мендеса была красивая жена? — спросил я, искоса бросив взгляд на сеньору Эухению.

— Ну… для своего возраста она была очень симпатичной. Впрочем, я же не утверждаю, что она действительно стала причиной гибели Мендеса. Просто в те времена могло быть и так…

— Да, — согласилась Эухения, — тогда все могло быть. Рейнальдо Мендес был добрым человеком, а Хорхе дель Браво не любил добрых.

И сеньора Дорадо аж засветилась изнутри. Похоже, Ленкина информация о том, что Эухения была любовницей Мендеса, соответствовала действительности.

— Его жену тоже арестовывали? — спросил я.

— Да… — вздохнула Эухения. — Точнее, пытались арестовать. Но она покончила с собой. На глазах сына. Сесару было тогда всего семнадцать…

— И его посадили?

— Нет. Он был тогда кадетом офицерской школы. Когда отряды Киски подошли к Сан-Исидро и большая часть войск Лопеса уже перешла на сторону повстанцев, Лопес приказал кадетам поклясться, что они не отойдут без приказа. Их было всего пятьдесят человек, и они погибли все до единого. Чтобы Лопес смог удрать на подводной лодке и вывезти с острова свору своих холуев…

Эухения говорила таким тоном, что у меня начали закрадываться мысли, будто она похожа на парттетю не только по форме, но и по содержанию. Может, у нее и партбилет где-нибудь под кустом закопан? Впрочем, я хорошо помнил, как в свое время тут чуть не весь народ объявлял себя сторонниками коммунистов. Даже Морено и Китаец Чарли рвались сотрудничать… А секретный брат диктатора Паскуаль Лопес? «Viva Libertad!» — орал. Почему? А потому что знали: Педро Лопес и Хорхе дель Браво — гады. Раз кто-то с ними готов драться — значит, хороший человек. Ну и побаивались, конечно. Знали: за коммунистами — Фидель, а за ним — Москва. Но теперь-то уж, конечно, не больно боятся…

Несколько охладились мои фантазии насчет подпольщицы-гадалки в тот момент, когда я вспомнил, что при Лопесе сеньора вкалывала на Хорхе дель Браво. К ней тут ходили исповедоваться, лечиться, узнавать будущее, а она стучала. И очень может быть, что Мендеса она любила не просто так, а по долгу службы. Соответственно Сесар Мендес остался сиротинушкой не без ее участия… Все эти крокодиловы слезки мы уже дома под трехцветным флагом видели. Там чуть ли не каждый второй кагэбэшник клялся, что был противником режима, а почти каждый первый секретарь обкома только и мечтал, чтоб его из КПСС исключили…

Ленка, та и вовсе не расчувствовалась, хотя с упоением сие изображала. Актриса с погорелого театра! Запросто могла бы в мексиканских сериалах выступать. То, что она держит Эухению на контроле, я уловил уже из следующего вопросика:

— Но, может быть, он все-таки жив? — Это было сказано для того, чтобы проверить реакцию Эухении. Очень тонко, с расчетом сказано. Хавронья Премудрая так расставила интонации, так сыграла голосом, что опупеть можно. С одной стороны, невинный вопрос любительницы «хеппи эндов», а с другой — подковырка… Чуткое ухо Эухении наверняка должно было услышать не только то, что было произнесено вслух, но и нечто подразумеваемое: «Я знаю, что он жив и что ты, старая карга, его прячешь…»

И дернулась, дернулась Эухения! Глазищи забегали, даже по руке какая-то дрожь прошла. Лишь через минуту гадалка пришла в форму и ответила:

— Чудес не бывает…

Но гораздо большее впечатление этот вопросец произвел на доктора Рохас. Сеньорита пришла в волнение, которого скрыть не могла. И Елена, словно боксер, пробивший защиту соперника, тут же провела второй удар в серии:

— Странно, вы ведь католичка… Неужели вы готовы поклясться, что Сесар погиб?

Блеф — мощное оружие. Правда, обоюдоострое. Шутить с ним надо достаточно аккуратно, ибо могут быть неприятные последствия.

На лицах Эухении и Лусии одновременно отразились и недоумение, и страх. Ленка попала в цель. Теперь я почти не сомневался, что Сесар Мендес вовсе не погиб, а его местонахождение известно и гадалке, и докторше. Даже более того, мне пришло в голову, что, дернув за этот хвостик, мы доберемся до «Зомби-7» гораздо быстрее, чем ожидали.

И дернул же меня черт ляпнуть:

— А ведь Сесар здесь, у вас, сеньора Эухения…

Ленка еще успела бросить на меня недовольный и даже испуганный взгляд: «Куда ты лезешь, Волчара, как слон в посудную лавку!» Уже через секунду после этого из-за гобелена, закрывавшего нишу в стене, молниеносно выпрыгнул человек. Два ствола глянули на меня и Хрюшку. Очень неприветливо и недвусмысленно…

Я еще переваривал сытный «русский обед» сеньоры Эухении и не нуждался в свинцово-томпаковом десерте. То, что гражданин, явившийся, как черт из коробочки, находится в неуравновешенном состоянии и может бабахнуть в упор, было ясно как дважды два. Еще хуже было то, что товарищ с двумя «таурусами» в руках скорее всего и был Сесаром Мендесом. Если он до сих пор не вышел из подполья, хотя со времени бегства Лопеса прошло уже десятилетие с хвостиком, значит, у него были на то серьезные основания. А раз так, то ради сохранения своего инкогнито он вполне мог немного пострелять, чем нанес бы неизбежный вред моему личному здоровью и здоровью моей законной супруги.

— Не двигаться! — заорал парень очень нервно и не по делу, поскольку двигаться ни я, ни Ленка не собирались.

— Сеньора Эухения, — сказал я, стараясь не особо волноваться, — вы что-то говорили о гарантиях безопасности? Надо полагать, что этот юноша нас охраняет?

— Этот молодой человек охраняет меня, — строго прищурясь, сказала Эухения. — Мне очень неприятно, сеньоры, но вы поставили меня перед достаточно серьезным выбором. Да, я гарантировала вам безопасность. Но то, что вы откуда-то узнали один из самых больших секретов, которые я храню, заставляет меня подумать над альтернативой…

— Вы уверены, что альтернатива, которая вами обдумывается, не нанесет вам материального ущерба? — спросил я. — Мы ведь не сами по себе, между прочим. У вас могут быть серьезные неприятности. Даже крупнее, чем у нас.

— Я взвешиваю все «за» и «против», — призналась Эухения. — Действительно, с вашим отцом мне не хотелось бы ссориться. Я понимаю, что, если сеньор Баринов будет на меня в претензии, мне лучше будет перебраться в морг загодя. Но ведь у него может и не быть ко мне претензий, верно? Вы же могли нарваться на неприятности с «койотами», не правда ли? А они довольно примитивны, могут по неграмотности пристрелить каких-то там русских туристов, не понимая, что тем самым подпишут себе смертный приговор без права обжалования. Кто вообще знает, что вы до меня доехали? Шофер Марсиаль Гомес. Представьте себе, он может в любой момент слететь под откос на серпантине или столкнуться с тяжелым грузовиком на кольцевой автостраде. Спрашивать моих посетителей, которые видели вас в зале ожидания, бессмысленно. Ни один вас не запомнит и не опознает по фото. За своих служащих я спокойна. Наконец, улик против «койотов» и сеньора Морено будет больше чем достаточно. Вот с ними-то сеньору Баринову и захочется разобраться… Поэтому неприятностей у меня может и не быть.