Мне как молитва эти имена - Игорь Горин

безукоризненно нравственным и возвышенным человеком».

Поразительно, ко всем его профессиональным и гражданским достоинствам еще и такая душа! И все это один человек, это — Дворжак.

                       Могучий дуб,

      В землю накрепко вросший корнями,

           В благодатную землю родную;

                       Старый дуб

                Со следами от молний,

            Устоявший в годы ненастий.

               А какая роскошная крона

                У стоика этого — дуба,

              Не крона, а целый оркестр

             Для капельмейстера ветра,

           Здесь ему и скрипки и литавры;

Дождь озвучивает хор из сотен тысяч листьев;

                Птицы — это солисты,

     Ну а слушатели кто? — цветы и травы.

                      Дуб могучий,

       Глубоко ушедший в землю корнями,

              В сочную землю родную;

       К нему стекаются усталые люди —

      Отдыхают, веселятся и танцуют,

     Забывая о людских своих невзгодах.

      Год от года, не старея, зеленеют

   Листья дуба, все величественней крона

       И все тянется, тянется к солнцу.

                      Могучий дуб,

    В землю накрепко вросший корнями,

       В благодатную землю родную.

Таков был Антонин Дворжак, великий чешский композитор, нравственный и возвышенный человек.

СЕЗАР ФРАНК

МЕЖДУ ВЕРОЙ И СТРАСТЬЮ

«Нет имени чище, чем имя этой

простосердечной души, души

непорочной и лучезарной красоты.»

/Ромен Роллан/

Еще много лет назад, только начав всерьез интересоваться музыкой, я был совершенно очарован красотой и благородством четырех произведений редко исполняемого на наших концертных эстрадах автора — Сезара Франка. Вот эти произведения: Симфония ре минор, Фортепьянный квинтет фа минор, Скрипичная соната ля мажор и «Прелюдия, хорал и фуга» для фортепьяно соло. Позже, познакомившись с еще несколькими сочинениями Франка, я вдруг понял, что по сути почти ничего не знаю об их создателе. А когда попытался узнать, с удивлением обнаружил, что сделать это непросто: литература о Франке на русском языке весьма скудна. Странно: ведь речь идет об одном из самых самобытных музыкальных гениев второй половины 19 века, оказавшем огромное влияние на развитие французской музыки конца 19 — начала 20 веков, чьи — пусть сравнительно немногочисленные — произведения стоят в ряду с наивысшими шедеврами куда более плодовитых его современников, включая Листа, Брамса и Дворжака.

Франк родился в Бельгии в городе Льеже 10 декабря 1822 г., в 1840 г. окончил Парижскую консерваторию, в которой впоследствии вел класс органа, и с 1843 г. до конца жизни работал органистом в парижских церквях. По утверждению Листа такого выдающегося органиста не было со времен самого Баха. Не удивительно, что и музыку он писал в основном органную, в том числе несколько ораторий. У нас эти произведения практически не исполняются.

Ну а как же Симфония, Квинтет и еще несколько его всемирно известных шедевров? Оказывается все они были созданы Франком уже далеко за 50, в течение последних 10-12 лет его жизни (умер 8 ноября 1890 г.) и только незадолго до смерти некоторые были впервые исполнены. Такая вот странная судьба.

Пожалуй, нелишне назвать наиболее значительные из не упомянутых мной сочинений: Симфонические вариации для фортепьяно с оркестром, 6 симфонических поэм («Джинны», «Психея» и др.), Струнный квартет ре мажор, да еще 4 написанных в юном возрасте фортепьянных трио ор. 1, по крайней мере одно из которых (то, что сыграли впервые в 1983 г. Святослав Рихтер, Олег Каган и Наталия Гутман), — вещь удивительно яркая и страстная.

Не берусь судить о гармонических и полифонических открытиях Франка; скажу лишь о том, что явственно ощущает непрофессиональный слушатель, вроде меня. В музыке Франка постоянно присутствуют два, казалось бы, взаимоисключающих начала: романтическая страстность и благородная, исполненная глубокого религиозного чувства возвышенность. Второе вполне понятно — Франк был истинно верующим человеком, а вот неспокойный, да еще с драматическим налетом романтизм... Я долго пытался понять, что же это такое, и вот что мне представляется.

          Дух, что годами вызревал на ниве Храма,

                    наконец расправил крылья —

И устремился безоглядно к небесам, его взрастившим!

  Но душа осталась прикованной к бренности жизни,

                   Безгрешная, но робкая душа.

        О как все помыслы чисты, как благородны!

       Но откуда ж это страстное смятенье сердца?

 Как, однако, глубоки в материнской земле его корни!

             Хорал — великий миг примиренья,

                 Слияние небесного с земным.

                  Не упустите ж этот миг —

                   Услышьте и утештесь.

Речь, как вы, наверное, догадались об одном из самых возвышенных произведений для фортепьяно — «Прелюдии, хорале и фуге». На концертной эстраде оно не редкость, но, кажется, никто не сыграл его так, как Рихтер. Вот я и говорю вам: услышьте и утештесь.

ПЕТР ЧАЙКОВСКИЙ

ГЕНИЙ — НИЧТОЖЕСТВО

/По следам одной книги/

«Мое царство — в воздухе.»

/Бетховен/

«Мы в небе скоро устаем.»

/Федор Тютчев/

  Вот она дистанция между талантом и гением! Первый тоже

              стремится ввысь; это стоит ему усилий,

и он вынужден вскоре возвращаться на землю — отдышаться и

                силы восстановить. Разбивается редко.

        Гению не нужно усилий: небо — среда его обитания.

         Каждое возвращение на землю для него падение,

                           нередко трагическое.

 Гений одинок, но только на земле, для которой он не рожден.

            В полете он одинок не бывает — с ним Бог.

       Со святым Бог в пещере, в пустыне; с гением в небе.

   Никогда не жалейте, но и не старайтесь принизить гения.

       Смиритесь с тем, что он есть, если не способны ему

поклоняться. За это вам откроется когда-нибудь уголок того

             сада, что оставит он после себя на земле.

           И как знать: не найдете ли вы там цветок,

                 которого так не хватало