Красная линия - Вера Александровна Колочкова

— Так педагогический… Я ж тебе говорила уже!

— Ну да, прости, я забыла… Ты еще говорила, что по специальности ни дня не работала, я помню!

— Да, так и было. После диплома я сразу в роддом отправилась, потом с Гришей сидела… Жалко его было в садик отдавать, и Никита не хотел. Наверное, это неправильно, как думаешь?

— Не знаю… У меня Ксюшка с полутора лет в садике. Мне как-то не хотелось дома сидеть, работать хотелось, карьеру делать.

— Ну так и правильно, наверное. Так и надо. Поэтому у тебя Ксюша такая смелая, такая общительная. А мой Гриша с трудом в социум вписывается. И я по этому поводу переживаю, хотя Никита меня успокаивает. Мол, все хорошо будет…

— А тебе самой разве не хотелось из домашнего образа жизни вырваться? Самоопределиться как-то?

— Нет, не особо и хотелось. Я как-то в роли жены самоопределилась и счастлива этим. Хотя это, наверное, тоже неправильно.

— Да почему ж неправильно? Если тебе комфортно, значит, и хорошо. К тому же если материальная сторона вопроса позволяет такой комфорт.

— Да, позволяет… Никита всегда хорошо зарабатывал, а сейчас — тем более. Потому он всегда хотел, чтобы я дома сидела. Он любит, когда в доме порядок… Чтобы я его ждала с накрытым столом… И это вовсе не признаки мужского эгоизма да всякого там шовинизма, просто у него установки жизненные такие. Мол, женщина должна исполнять свою женскую роль, а мужчина — мужскую. А я с ним всегда и во всем согласна… В общем, я всего лишь мужняя жена, такая у меня специальность!

Даша засмеялась легко, но в то же время глянула на Леру в ожидании — как она к ее словам отнесется. И переспросила быстро:

— Ты меня осуждаешь, да? Ты бы так не смогла?

— Нет, почему я должна тебя осуждать? Если тебе нравится…

— Да я ведь даже не задумываюсь о том, нравится мне или нет! Я в первую очередь о Никите думаю. Ему хочется, чтобы я дома сидела, вот я и сижу… Кто-то ведь должен в семье уступать, верно? На том семья настоящая и держится. А Никита, он такой… Ему заранее хочется уступить, понимаешь? И с радостью уступить…

Даша замолчала, глядела куда-то вверх с мечтательной улыбкой. Наверное, в этот момент своего замечательного Никиту видела. А Лера опять почувствовала, как ворохнулось внутри давешнее ощущение, похожее на оскорбленную памятную обиду. И даже зависть, если можно так это чувство назвать. И она когда-то такой мечтательной дурочкой была. Такой счастливой дурочкой. И как же хорошо ей там было…

Нет, лучше не надо об этом думать, не надо. Нет в ней никакой зависти, никакой обиды. Все было… да быльем поросло. У каждого своя жизнь, в конце концов! И пусть Даша живет в своей жизни, а она будет — в своей. И не дай бог этой Даше узнать, как оно все бывает и чем оборачивается…

— Вот представляешь, Лер, всего четыре дня Никиту не вижу, а уже так скучаю, хоть плачь! Совсем я в нем растворилась, наверное! Так сильно его люблю… Да его и невозможно не любить…

— Ой, ты так о муже говоришь, что мне ужасно посмотреть на него захотелось! — рассмеялась Лера, подливая Даше в бокал вина. — Давай за него выпьем, что ли!

— Давай… А как я о нем говорю? — озадаченно отозвалась Даша.

— Ну как, как… Очень романтически. С придыханием. И глаза у тебя сразу загораются, будто там две лампочки включаются.

— Правда?

— Ну да…

— Что ж, так и есть, наверное. Да ты сама с ним познакомишься скоро, сама все увидишь! Он вчера вечером звонил, обещал через неделю приехать. Так что через неделю позову тебя в гости… Придешь?

— А как же! Мне и самой ужасно интересно, что там за Никита такой… А вдруг я в него тоже влюблюсь?

— Да на здоровье! — весело рассмеялась Даша. — И я даже уверена, что ты в него влюбишься!

— Хм… Ты так спокойно и весело говоришь об этом… Неужели не боишься на самом деле?

— Не-а. Не боюсь. Я ж тебе говорю, что он только меня любит. Меня одну. Я в этом уверена.

— Ну что ж, тогда давай за твою неколебимую уверенность выпьем. Дай бог, дай бог…

Лера хотела добавить насмешливо: «Блажен, кто верует». Но не стала. Зачем Даше настроение портить? Может, ее и впрямь разочарования стороной обойдут… Да и нечего свои собственные разочарования принимать за константу, у каждого своя жизнь, и разочарования тоже свои!

А на Никиту этого и впрямь хотелось бы глянуть — что это за чудо такое харизматичное, в самом деле. Наверняка ведь ничего особенного, просто романтическая Даша сама себе все нарисовала. Слепила свою любовь из того, что было, как в той старой песенке поется. А потом что было, то и полюбила…

* * *

Через неделю, возвращаясь с работы, Лера столкнулась на улице с Дашей — та шла, нагруженная пакетами, думала о чем-то сосредоточенно. Увидев ее, обрадовалась:

— Ой, Лера… Привет… А я из магазина иду…

— Вижу. Давай мне пакеты, я помогу. Чего так много всего нахватала?

— Ой, да завтра же Никита приезжает… Позвонил сегодня, обрадовал. Ну, я и бросилась в магазин, вкусностей всяких купить! А еще Никита борщ любит, я борщ ему сварю. Капусты купила, свеклы, морковки… Ой, я же про томатную пасту забыла! Какой же борщ без томатной пасты? Ладно, Гришу потом пошлю еще в магазин…

Даша говорила и говорила без умолку, выплескивая радость. Лера шла рядом с ней молча, улыбалась. Потом почувствовала, как ворохнулось что-то в груди, похожее на болезненное воспоминание: она ведь тоже вот так борщ варила для Стаса… Тащила из магазина пакеты с овощами… И счастлива была так же бездумно, как Даша сейчас!

Боже, как давно это было… Очень давно. Еще там… в яркой цветной жизни. А в нынешней черно-белой ничего такого нет… Просто жизнь есть. Не такая уж и несчастная, идет себе без всяких катаклизмов, и слава богу. Здоровье есть, крыша над головой есть, работа приличная, дочь растет… Что еще надо, чтобы просто жить?

— Лер… Ау… Ты меня не слышишь, что ли? — услышала она голос Даши и встрепенулась виновато:

— Прости, задумалась… Что ты хотела сказать?

— Да я пригласить в гости хотела… Приходите к нам с Ксюшей в воскресенье на ужин? Я ж обещала тебя познакомить с Никитой, помнишь?

— Да, помню… Спасибо, Даш, мы обязательно придем.

— Я