Дамир. Любой ценой - Юлия Бонд

Гудки. Один, два, три, четыре.

Отвечает, на заднем фоне слышится какой-то гул:

– Да?!

–  Я извиняюсь за поздний звонок, – захожу издалека.

– Дин, что случилось? Что-то срочное? Просто я занят.

– Нет. Совсем нет. Хотела предложить свою помощь, если нужно, – грустно вздыхаю.

– Ты в курсе? – отзывается Давид.

– Немного. Знаю, что Анита в больнице. Больше ничего.

– Двадцать минут. Успеешь?

– Что?

– Я буду у тебя через двадцать минут. Собирайся!

Давид завершает вызов, не прощаясь. Я, как ненормальная, ношусь по всему дому. Переодеваюсь, завязываю волосы в тугой хвост, даже успеваю почистить зубы зачем-то.

Раздается трель телефона. Отвечаю на звонок.

– Под подъездом через пять минут, – коротко сообщает и снова не прощается.

Выхожу из квартиры раньше, чем планировала. Стою возле подъезда, выглядывая мерседес. Из-за угла показываются огоньки. Приближаются с каждой секундой.

Наконец-то машина останавливается. Иду к ней. Открываю дверь с пассажирской стороны и плюхаюсь на сиденье. Поворачиваю голову в сторону Давида. Смотрю на него долго, пронзительно. Бледный весь, замученный. Выглядит уставшим, обессиленным.

Я тянусь к его руке. Провожу извилистую линию снизу вверх, но...

Давид резко поддаётся вперёд. Заключает меня в объятия. Прижимает к своей груди. Крепко-крепко. Зарывается лицом на моём плече, шепчет:

– Спасибо, что ты у меня есть.

Его голос звучит грустно, отчего в моей душе надрываются струны.

Обнимаю его. Прикасаюсь губами к шее, покрывая лёгкими поцелуями:

– Всё будет хорошо. Слышишь?

– Да, – отзывается хриплым голосом.

Глажу его спину. Скольжу между лопаток. Вверх. Вниз. Не считаю секунды, минуты. Сейчас ему это нужно, а значит, я не остановлюсь.

– Ей только двадцать лет, – грустно вздыхает. – Как не убить его, а, Дин?

– Не убьёшь. Оно тебе не надо.

– Это будет трудно.

Давид отстраняется. Обхватывает ладонями овал моего лица, гладит скулы:

– Что в нём такого, а? Чем цепляет этот придурок, что ради него готовы наложить на себя руки?!

Вздрагиваю. Внутри отзываются импульсы. В подкорке всплывают никогда незабытые картинки. Три года назад я тоже хотела покончить с собой. Любила до одури, до сумасшествия, но сейчас…

Прошло.

Переболело.

Выздоровела и больше им не болею!

– Любовь зла – полюбишь и козла, – ухмыляюсь. – Всё пройдёт. Вот увидишь.

– Спасибо, – Давид шепчет на ухо, покрывает поцелуем мой висок.

– За что?

– За то, что ты рядом. Для меня это очень важно.

Дина

Заходим в больницу.

Давид идёт широким, размашистым шагом, а я плетусь позади. Едва успеваю его догнать, как на горизонте появляется Дамир. Ровняется напротив Давида, смотрит холодным взглядом. На лице не дрожит ни единый мускул.

А Давид – наоборот. Выглядит слишком встревоженным, даже перепуганным.

– Что говорят врачи? – спрашивает Давид, сжимая кулаки.

– Нормально. Уже, – выдыхает Дамир, а затем переводит взгляд на меня. Скользит им сверху вниз и останавливается на моих пальцах, которые сжимают руку Давида чуть выше локтя. – Что ты здесь делаешь, Дина?

Вздрагиваю. По спине скатывается холодный пот. Интуитивно прижимаюсь к Давиду.

– Тебя ебёт?! – строго чеканит Давид. Поворачивается ко мне лицом и уже более мягким тоном произносит: – подожди меня здесь. Скоро буду.

– Не надо, – дёргаю Давида за руку. – Никуда не ходи. Пожалуйста.

Дамир переводит взгляд с Давида на меня, но ничего не говорит. Молчит, хотя я вижу, как на его шее пульсирует желвака. Он заводится и это не есть хорошо. Не к добру!

– Дин! – Давид хмурит брови, смотрит на меня выжидающе.

– Не трогай его. Без драки. Очень тебя прошу, – шепчу ему на ухо, чтобы не слышал Дамир, но…

Рядом раздаётся сиплый голос:

– Может, лучше попросишь меня, а Дин?!

К горлу подкатывает ком.

Господи, ну, какой же ты дурак, Шагаев?!

Зачем?

Не успеваю сказать даже слова. Всё происходит быстро. Молниеносно. Прямо посреди коридора. Давид резко подаётся вперёд, Дамир – тоже. Накидываются друг на друга. Бьют. Правый апперкот Дамира проносится совсем рядом, я только успеваю отскочить в сторону.

Хочу крикнуть: «Остановитесь». Но молчу! Охрипла, онемела, будто никогда и не говорила. Ступор. Столбенею.

На шум приходят сотрудники больницы. Вмешиваются. Разнимают этих придурков и выгоняют на улицу. Я стою на месте, как истукан.

Минуту. Две. Кто-то трогает за руку. Вздрагиваю.

– Родственники Шагаевой? – спрашивает женский голос.

Я смотрю на женщину в медицинском костюме и не знаю, что ответить.

Её вопрос, будто обухом по голове.

– Милочка, вам плохо? – последнее, что слышу...

Перед глазами всё плывёт. Двоится. Троится. Трудно дышать. Говорить трудно. Хочу сесть на лавочку, но...

Только один шаг, и я падаю вниз…

Дамир

– Свали отсюда, – отпихиваю Давида в сторону и опускаюсь перед Диной на колени.

Сердце колотится, как сумасшедшее. По венам бежит страх. Не могу быть молчаливым наблюдателем. Не могу просто стоять и смотреть, как её приводят в чувства.

Пять минут! Меня не было грёбаных триста секунд!

Что произошло?

– Дин, Диночка, – беру холодную руку и подношу к губам. Целую каждый палец.

– Вы можете помочь отвести девушку? – спрашивает женский голос.

Киваю головой:

– Куда?

Женщина средних лет, одетая в медицинскую форму, указывает на одну из дверей и я, не раздумывая, поднимаю Дину на руки. Держу крепко, хотя очень боюсь переборщить с тисками и тем самым причинить боль.

Динка молчит. Зарывается лицом на моей груди, не издавая и звука. Я слышу, как бьётся её сердце. Слышу, как дышит. Тихо. Поверхностно.

Я на грани срыва. Сдерживаюсь из последних сил.

– Подождите за дверью, – говорит всё та же женщина средних лет.

Ухожу, оставляя Дину, сидящую на кушетке. В последний момент застываю в дверном проёме. Оборачиваюсь.