10 вещей, которые я теперь знаю о любви - Сара Батлер

— …так что вы думаете об этом, Алиса? Вы согласны?

— Простите? — Я виновато улыбаюсь.

Лицо агента вытягивается, и я вдруг вижу перед собой ужасно расстроенного мальчишку.

— Насчет стен. И ковров.

— Ковров?

Майкл прищуривается. Интересно, он меня выбранит? Но он только с преувеличенным спокойствием напоминает, что мне нужно подумать о том, чтобы покрасить стены в белый и купить новые ковры. Это должно положительно сказаться на цене.

— В белый? — переспрашиваю я.

— Лучше сливочный. Это теплый цвет, людям он кажется уютнее. Как вы и сказали, Алиса, сейчас здесь довольно мрачновато.

Я киваю. Представляю, как кидаю банку белой краски в стену гостиной. Сердце начинает колотиться.

— Итак. — Майкл достает из папки листок и начинает записывать. — Покрасить стены. Где возможно, конечно, но обязательно — в прихожей, на лестнице и в гостиной. Поменять ковры — в прихожей, на лестнице и в гостиной. Избавиться от красного и зеленого, добавить нейтральных цветов. И еще мебель. — Он грызет кончик ручки, глядя в потолок. — Думаю, надо сплавить куда-нибудь мебель, прежде чем приглашать покупателей. Как вы считаете, Алиса?

Мне нравится мысль о том, что такие большие, тяжелые вещи можно сплавить, хотя папа наверняка хотел бы, чтобы мы все оставили. Представляю, как смотрелся бы его шкаф красного дерева в доме Си, где такие тонкие стены, сплошная сосна и хромирование. Или как папин диван втиснули бы в квартирку Тилли.

— Мебель можно сплавить, — говорю я.

— Отлично! — Майкл хлопает в ладоши. Мне хочется его ущипнуть. — Главное — влезть в шкуру покупателей. Начать думать с чистого листа. Они должны зайти в дом — и сразу представить, как возвращаются сюда после работы, открывают бутылочку вина, ужинают. А сейчас тут все… ну… — Он помахивает рукой, будто отметая весь дом разом.

Я доедаю печенье и слизываю шоколад с пальцев, а Майкл наблюдает за мной. Я смотрю на него в упор, и он, кашлянув, отводит взгляд:

— И последнее, насчет кухни. Думаю, вам стоит ее полностью выпотрошить.

Я говорю ему, что подумаю — обо всем: о стенах и коврах, о мебели, о кухне и о том, стоит ли нам пользоваться услугами его агентства. При этих словах он явно пугается, начинает снова рассказывать о том, какая уважаемая у них контора, как ее небольшой штат умеет найти персональный подход к каждому клиенту, и все это за умеренную плату.

Провожаю его до двери. Золотой фольги на крыльце уже нет. Наверно, ее сдуло ветром или забрали обратно. А может, ее вообще там не было, а я просто схожу с ума. Смотрю, как Майкл идет по улице, и представляю папин дом в виде пяти фотографий и кривого объявления на окне в агентстве по недвижимости.

Семья переехала сюда, когда мама была беременна мной. Си рассказывала мне о старом доме. «Там было лучше, — говорила она, — светлее и радостнее». Однажды сестра отвезла меня туда, мы припарковались рядом и стали смотреть. Тусклые лондонские кирпичи, широкие окна с белыми рамами, двор перед домом весь в цветах. «Почему мы переехали?» — спросила я, а Си пожала плечами и ответила, что не знает, но по ее тону было ясно, что это все из-за меня.

Иду на кухню, засовываю хлеб в тостер и смотрю, как нагревательные элементы загораются оранжевым. Намазываю масло на затвердевший, потемневший тост и разрезаю его на треугольники, как делает папа. Как делал папа. Ем на ходу, расхаживая по кухне. Распахиваю дверцы шкафов, соря крошками. Включаю чайник — старый, пластиковый, топорный, с пятнами на боку, похожими на томатный соус. Он ворчит и трясется, плюется паром. Насыпаю кофе в френч-пресс, вдыхая одуряющий аромат. Я еще ничего не сдвинула с места, а уже кажется, будто тут все перерыли.

Запах кофе навевает воспоминания об аэропортах. «Я улечу, — говорю я себе. — Вот разберусь тут с делами — и улечу».

Начало положено: я выложила содержимое трех шкафов на кухонный стол. Стою и осматриваю его. Тарелки здесь всегда были те же самые, белые с зеленым, — по крайней мере, сколько я себя помню. Беру одну из них и тут же ставлю обратно. Глупо сентиментальничать с посудой. Распыляю чистящее средство и выметаю из шкафчиков пыль, зернышки риса, муку, липкие кукурузные колечки. Потом залезаю на стул и начинаю разбирать верхние полки. Первый бокал я, наверно, уронила случайно.

Он не разбился, только слегка подпрыгнул и укатился к раковине. Второй потоньше — для вина, на тонкой ножке, — и вот он-то разлетается вдребезги, засыпав осколками полкухни. Третий повторяет его подвиг, а вот четвертый не слишком старается. Опустошаю весь шкафчик, швыряя один бокал за другим, и вот уже весь пол вокруг покрыт осколками. Смотрится довольно красиво: все эти переливы, отблески света в острых гранях стекла.

Десять мест, где мне довелось ночевать

1. На пороге церкви Святого Петра, в стороне от Уолворт-роуд.

2. В парке Майатс-Филдс, под огромной пихтой, возле оранжереи.

3. На раскладушке в крипте церкви Святого Иоанна Евангелиста, на Дункан-террас, в Ислингтоне.

4. В Лидсе, в парке Раундхей, настолько большом, что там можно заблудиться. Много миль аккуратно подстриженной травы.

5. В парке Клапхэм-Коммон, к югу от эстрады.

6. В том хостеле рядом со станцией «Саутворк». Не помню, как называется улица, но я узнаю ее: узкая и какая-то… подавляющая, с решетками на окнах.

7. В парке Хэмпстед-Хит.

8. В одной из арок под мостом Ватерлоо, где стену закрывает подсвеченное изображение другой стены.

9. Слушая шум реки в бетонной трубе, огибающей западную часть полуострова Гринвич.

10. Сидя на краю моста Блэкфрайерс, собираясь с духом.

Ночь после похорон я провел на Хит-стрит, а когда на следующий день снова пришел к твоему дому, то цветка на крыльце уже не было. Я представил, как ты держишь его в руках, и у меня родилась идея.

До того как встретить твою маму, я пару лет работал на строительных объектах. Мы тратили недели на подготовку фундамента: если не заложить его как следует, то дом можно даже не начинать строить. Вот что я делаю сейчас — закладываю фундамент. Это отнимает время, но оно того стоит.

Так что несколько дней я потратил на сборы. Если идти достаточно долго и искать очень тщательно, то можно найти все, что только будет нужно. Рядом с домом в парке Белсайз, в вагонетке, заполненой разбитыми дверными рамами, треснувшим стеклом и бетонным щебнем, я обнаружил синий пластиковый пакет.

Потом пошел по Кентиш-таун и дальше, по направлению в Кэмден. Там я нашел нитку искусственного белого жемчуга, свернувшуюся калачиком на подоконнике магазина, а на земле — четыре квадратика шоколада в золотой фольге. Я стою на светофоре рядом со старой станцией метро, у нее выцветшие плиты, вывеска прикрыта и испачкана голубями. Я вижу облако в форме кота: я единственный, кто смотрит вверх.