Полеты над землей - Мэри Стюарт

Сердитый, но совершенно не удивленный голос.

Я подняла голову: «Ты приехал как Ли Элиот потому, что знал про него?»

«Не про него, но ожидал худшего, а опять появиться в цирке было необходимо. Теперь, может, не понадобится. Если это кризис, то дай бог, чтобы он произошел по эту сторону границы. Быстрее, моя дорогая. Рассказывай».

«Попробую, но он где-то здесь, и у него пистолет».

«У меня тоже» — сказал мой муж, будто так и надо, — и мы увидим его раньше, чем он нас. Что за этой дверью?»

«Коридор где-то, по-моему, рядом с кухней. Я туда вылезла из подвала».

«Моя бедняга. Идем за машину, если он придет через арку, мы сразу его увидим, а если отсюда — поймаем. А теперь, Ван, если можешь, давай, только тихо…»

«Все началось с того, что Аннализа дала нам старого пегого дяди Францля. Мы привели его сюда и принесли седло и всю сбрую…»

Как могла быстро, я рассказала все, что случилось, и даже про бриллиантовую брошь на портрете.

«И по-моему, он пошел обратно в мою комнату. Брошка же осталась там, и камни разбросаны по полу. Он сказал, что они ничего не стоят, но, наверное, обманывал меня. Он сказал, что всегда можно продавать мечты, и все время хотел получить седло, и я не знаю почему, но это значит, что он придет проверить, правда ли я его сунула в ящик для зерна. Значит, каким путем он ни пойдет, он будет двигаться к конюшне, и он видел, как ты приехал, или наверняка слышал. И тогда он ждет, чтобы ты вошел в дом, чтобы пройти незаметно, а если ты не придешь, он будет думать почему, а если войдешь, он тебя узнает и тогда…»

Но он перестал слушать. Продолжал меня обнимать, но наклонил голову и думал.

«Мечты… Кажется, понимаю… И он все еще хочет седло? Ей богу, ты его разорила, обанкротила. Потом скажу. Он не пойдет в твою комнату, поверь ему, он говорил правду, и бриллианты годны только для сцены. Зачем врать, да еще разбрасывать их по полу, если уже все равно выдал себя и, похоже, собирался от тебя избавиться? Нет, единственная причина, чтобы заинтересоваться брошкой, — то, что ты, значит, трогала седло. Как ты думаешь, у него было время спуститься, забрать седло и уйти до моего приезда?»

«Трудно судить. Показалось, что прошла вечность, но, наверное, всего несколько минут… Нет, уверена, нет».

«Тогда он или над воротами, или в конюшне, пока я удалюсь. В любом случае, он слышал, как я прибыл».

Он отошел от меня, скользнул к машине, выключил мотор, громко хлопнул дверцей и снова оказался рядом со мной с сумкой в руке. Его свободная рука обняла меня и притянула к теплому мягкому биению его сердца, спокойное дыхание шевелило мои волосы. Я расслабилась и поняла, как иногда приятно передать дело профессионалу. Вот удивится кожаное животное, когда встретит не испуганную английскую туристку и ее ошарашенного мужа, а Нашего Человека (временно) в Вене.

«Придется войти через парадный вход. Он этого ждет. Я сделаю так, чтобы он не узнал меня, а машина новая, „Мерседес“ на этот раз. Потом я вернусь прямо сюда через эту твою дверь. Я найду ее через две минуты, планировка здесь простая. Можно тебя оставить одну на две минуты? Хорошая девочка. Ну а на случай, если он внутри, не выглядывай. Сиди тут. Не в машине, а… Как насчет этой старой кареты? Да, дверь открыта, залезай и сиди тихо. Я вернусь».

«А что ты будешь делать?»

«Думаю, тебя он искать не будет, а прямо свяжется со своими боссами, и я хочу при этом присутствовать. Поэтому, пожалуй, надо разрешить ему взять все, что ему хочется». «И ты дашь ему уйти? Сейчас? Сегодня? Ничего ему не сделаешь?»

Он нежно погладил мою больную щеку.

«Когда он попадет в мои руки, я тебе обещаю, что ему на всю оставшуюся жизнь расхочется ходить по канату или делать что-нибудь в этом роде. Но это — работа».

«Понимаю».

Я не видела его улыбки, но она чувствовалась в голосе. «Мы с тобой знаем, что синяк на твоей щеке дороже ящика самых секретных бумаг, но факт остается фактом, я на работе. Залезай и сиди тихо, я не долго».

«Льюис… Будь поосторожней, он опасный».

Льюис засмеялся.

Старая карета впустила меня в себя, как в шкатулку, охватила запахом старой кожи и сена. Плотные занавески на окнах, кажется, из парчи. Я нашла петлю, которая их держала, и они упали, перекрывая остатки света, потом я откинулась на рваные и колючие, плотно набитые подушки и приступила к ожиданию. Хотя я ничего не видела, скрытая во мраке моей маленькой шкатулки, слух у меня сохранился. Верхние секции дверей — из стекла, или одно разбилось, или окно было открыто, но оттуда тянуло свежим воздухом, и я сразу услышала шаги во дворе и звяканье замка.

Карета стояла у закрытой двери в конюшню, в двух ярдах от стены. В щель под ней пробивался яркий свет, видный сквозь складки парчи, Шандор с фонарем в руках приближался к ящикам для зерна и одновременно ко мне. Он вел себя тихо, но не очень, наверное, видел, как Льюис, поздний гость, вошел в дом. Скорее всего, это — задержавшийся муж, и можно считать себя в безопасности, пока он не дойдет до комнаты, не обнаружит исчезновения жены и не начнет ее искать. Сейчас бандит хотел только взять то, за чем пришел, и скрыться как можно быстрее. С мягким металлическим щелчком открылся ящик для зерна. Шуршание. Зерно осыпается с седла. Ящик закрылся.

Шандор не спешил убежать. Я прислушивалась, но не могла угадать, что он делает… Еще какое-то шуршание, шумное дыхание, что-то рвется. Никаких «бриллиантов» там не осталось, наверное, он ломает само седло. Льюис прав, «бриллианты» никакой ценности не имеют, там есть что-то еще, и вместо того, чтобы тащить целиком тяжеленный груз, Балог тратит время на то, чтобы вытащить то, чем он его аккуратно набил. Я вспомнила, с каким видом он предлагал зашить эту штуку.

Льюис сказал две минуты. В темноте судить о времени очень трудно. Может, прошло две, а может, четыре или сорок, но, наверное, все-таки не больше Льюисовых двух, потому что вдруг рядом с мною появились новые звуки. В последовавшей тишине опять щелкнул замок конюшни, раздались шаги, тихие, но без попытки скрыться.

К своему удивлению и ужасу, я услышала голос Тима: «Кто это? Герр Балог, что Вы здесь делаете? Что, черт побери, Вы творите с этим седлом? Нет, вы только посмотрите, что он здесь набедокурил? И где Ванесса? Ах ты…»

Топот ног, быстрые звуки драки, крик Тимоти, падение, быстрые удаляющиеся шаги… К двери конюшни, наружу, за угол двора, в арку и через мост.

«Тимоти!»

Как-то я открыла дверь кареты, выскочила, промахнулась мимо ступеньки и чуть не упала. Свет исчез вместе с Шандором, но мои руки нашли ручку двери и большой ключ, через секунды я распахнула дверь и ворвалась в конюшню. Лунный свет туманом просачивался через паутину на окне. Рядом с ящиком и обломками седла лежал мальчик. Я бросилась к нему и чуть не захлебнулась криком благодарности, когда он шевельнулся. Он схватился рукой за голову и с трудом оперся на локоть.