Время дракона - Светлана Сергеевна Лыжина

малолетний Влад и поэтому обратился к отцу Антиму, ведь священнику полагалось разбираться в способностях всех бесов и чертей.

- Отче, а у дьяволов сила большая? - спросил мальчик однажды после второй утренней службы, когда священник собирал в столовой церковную утварь.

Отец Антим молча продолжал складывать всё в ларец, предварительно оборачивая каждую вещь в красное сукно, и только когда круглый поднос на ножке, именуемый "дискос", нашёл своё место, прозвучал ответ:

- Нет, чадо. У дьяволов сила маленькая, очень маленькая.

- А откуда ты знаешь? - спросил Влад.

- По опыту знаю, - ответил священник.

- Нет, - с сомнением произнёс малолетний собеседник, - она должна быть большая.

- Кто тебе это сказал?

- Никто.

- А почему ты думаешь, что она большая?

- Ну... потому что люди ею пользуются.

Отец Антим горестно вздохнул:

- Люди пользуются этой силой не потому, что она большая, а потому что дьяволы их обманывают.

- А если человек умный?

- Человек, который пользуется помощью дьяволов, всегда бывает обманут и попадает в беду. Даже если человек очень умный, нечистые всё равно оказываются умней.

- Нет, - опять с сомнением произнёс Влад, - если их усмирить крестом, тогда они ничего плохого не сделают. Они бы и рады навредить, но Христос им не позволит.

- Кто тебе это сказал? - испуганно спросил отец Антим. Он сразу отвлёкся от собирания церковной утвари, наклонился к маленькому собеседнику и внимательно посмотрел ему в лицо. - Чадо, кто тебе это сказал?

- Отец сказал, - спокойно произнёс Влад, не понимая, с чего это священник так всполошился.

Отец Антим продолжал смотреть, а Влад, помолчав мгновение, добавил:

- Поэтому у отца есть меч с нарисованным дьяволом, а у дьявола к спине прибит крест. А ещё есть иконка, на которой...

- Ты всё это видел? - перебил священник.

- Да.

- Ты лучше не думай о том, что видел.

- Почему? - спросил Влад.

- Потому что это не твои дьяволы, - ответил священник, а когда заметил, что чадо не понимает, добавил. - Злая собака, даже сидя на цепи, может укусить. Поэтому к такой собаке никто не приближается, кроме её хозяина. Да?

- Да, - кивнул Влад.

- А ведь злой нечистый дух ещё злее, чем злая собака. Да?

- Да, - снова кивнул Влад. Здесь он не испытывал никаких сомнений.

- Вот поэтому ты про отцовых дьяволов не думай. Тогда они к тебе не придут.

Отец Антим положил правую ладонь на голову ребёнка и прочитал какую-то молитву. Затем спросил:

- Обещаешь не думать о них?

- Обещаю.

- Тогда иди с Богом.

Малолетний Влад очень старался выполнить обещание. Если вспоминал про родительских "помощников", то нарочно отвлекался от опасных мыслей: начинал играть в шумную игру или заговаривал с кем-нибудь. Всё упростилось, когда отец уехал - мысли о дьяволах исчезли, как по волшебству. Влад забыл про меч и про иконку со змеями-драконами, а вспомнил лишь через четыре месяца, по возвращении родителя. Опять надо было пытаться забыть! Чешуйчатые существа быстро забывались, когда родитель уезжал, но как только под окнами дома в Сигишоаре появлялся гонец с известием, что "господин скоро прибудет к главным воротам и просит встретить", в воображении снова воскресал серебристый дракон на мече, а затем - другой дракон, золотой, которого побивал Фёдор Тирон.

Судя по всему, прирученные бесы вели себя не как цепные псы, а как охотничьи. Они неотступно следовали за своим хозяином, вместе с ним покидая Сигишоару и так же вместе с ним прибегая обратно. "Может, отец Антим ошибся? Может, они кусаются так же редко, как охотничьи собаки?" - думал малолетний Влад, однако стеснялся задать эти вопросы вслух, потому что заранее знал ответ - что священники в подобных вещах не ошибаются.

Однажды летом - в ту пору, когда земля местами высыхает так, что рассыпается в руках подобно песку, а луговая трава становится жёсткой и трескучей - отец приехал без предупреждения. Он не прислал вперёд себя слугу сказать, чтоб встречали. А когда увидел семью, то без всякого чувства обнял жену, почти не взглянул на сыновей.

С отцом приехало много сопровождающих: все на конях и все с плотно набитыми перемётными сумами. Солнце уже зашло, сгущались сумерки, но даже в сумерках было заметно, как взмылены лошади. Это значило, что путешественники торопились, не желая провести ни одного лишнего дня в дороге. Они еле-еле успели въехать в город, пока стража ещё не закрыла ворота на ночь.

Против обыкновения гости не бросили лошадей на улице перед домом на попечение конюхов, а сами завели во двор. Влад сразу понял - привезли что-то очень-очень ценное. Не зря же каждый гость препоясался мечом, и даже слуги гостей вооружились. Кто - деревянной дубинкой, а кто - луком и стрелами.

Мать Влада и его брат Мирча так обиделись из-за странного поведения отца, что кроме своей обиды не замечали ничего. Они сердито смотрели, как приезжие извлекают из перемётных сумок кульки и мешочки, аккуратно вносят в дом и выкладывают рядами на обеденном столе. Места на столе едва хватило, а когда всё разложили, родитель внимательно пересчитал выложенное, называя каждый кулёк и мешочек именем человека. Некоторые имена показались Владу знакомыми. Наверное, он слышал их прежде, во взрослых застольных разговорах - таких скучных и непонятных.

При свете огня было видно - мешочки шились из ткани, которая сама по себе стоила хороших денег, а на кульки были использованы шелковые платки, тоже дорогие. Что же тогда могло находиться внутри?

- Что это? - презрительно произнесла мать, как если бы в дом принесли корзину переспелых вишен или притащили какой-нибудь мусор вроде кривой ржавой подковы.

Отец, ни слова не говоря, развязал один из мешочков и медленно перевернул, чтобы содержимое высыпалось. Мать ахнула, а малолетний Мирча так глаза и вылупил. Из мешочка выпали, звонко ударяясь друг об друга, четыре золотых кубка, золотая цепь, тарелочка и подсвечник из того же материала, а за ними - массивные уголки, оторванные от книги.

- Теперь я смогу чеканить свою монету, - сказал родитель. - Золота на первое время мне хватит. А если дела наши пойдут успешно, мы соберём ещё.

Отец Антим, как будто заподозрив что-то, зашёл с другого края стола, развязал ещё один мешочек, раздвинул края,