Демон тринадцатого месяца - Усманов

исключительно о высоком и сочинять самому себе стишки, потому что смотрел так, словно не мог понять, как его угораздило очутиться здесь и слушать всю эту непотребщину.

— Сделай же, что-нибудь! — дернул Ли Мин за рукав разнервничавшийся маг.

— Чего сразу я? — испуганно возмутилась та. Ну, уж нет! Она не поведется на подначку мага и не будет ни во что встревать.

— Ты, вообще-то, демон! — сердито напомнил ей Фэй Я.

— Ты, старый дуралей, решил всю площадь оповестить о том, кто она есть? — зашипел на него рассерженный лекарь. — Из ума выжил? Что ты хочешь от этого ребенка⁈

Пока старики препирались, Ли Мин справлялась с подступившей паникой от осенившей ее вдруг догадки. Ведь если Главу сместят и клан разгонят, то выгонят и ее. Что ей тогда делать? Она не может уйти от пентаграммы, возле которой обречена жить до следующего лета.

Только магия то здесь причем, когда можно справиться без нее. Ответ, как именно спасти Главу, прямо таки напрашивался сам собой и Ли Мин в недоумении смотрела на Третьего мастера. Неужели та не видит столь очевидного выхода? Но Ся Гэ стояла неподвижно и хмуро, опустив глаза. Зато быстро сообразила дочь казначея, находящаяся среди женщин клана.

— Все это отвратительная ложь! — неожиданно выступила она вперед. — Глава очень внимателен к женщинам. Вы не можете обвинять его в подобной безнравственности и непотребстве.

— Однако доказательство верности моих обвинений то, что Глава Северного Ветра до сих пор не женат и не имеет наложниц. Или вы хотите объявить нам доказательство обратного? — прищурился на нее чиновник с таким недвусмысленным видом, что бедняжка, смутившись, густо покраснела.

— Я только хотела сказать… — пробормотала она, горя ярким румянцем стыда под всеобщим пристальным вниманием, — что это… чепуха…

Ли Ло можно было понять, у какой девушки на выданье хватит духа поставить под удар свое доброе имя и опозориться прилюдно, пусть даже ради любимого и дорогого человека. Тем не менее дочь казначея отважилась на это и Глава будет распоследним идиотом, если не оценит ее поступка.

— Глава… он… часто оставался со мной… вечерами… ночью… — бормотала она через силу, делая столь смелое признание.

Ли Мин выжидающе смотрела на Главу: «Ну же, давай, поддержи ее и спаси ее честь, которую она сейчас безжалостно растаптывает ради тебя!» Но Глава лишь бросил на Ли Ло холодный раздраженный взгляд.

— Со мной он тоже оставался, — вздернув подбородок, вдруг выпалила Третий мастер, не желая уступать сопернице даже в позоре.

— Ваше желание, желание адептов клана, обелить своего Главу, понятно, — издевательски хмыкнув, заявил придворный чиновник, растянув губы в недвусмысленной улыбке, при этом его глазки превратились в щелочки. — Было бы странно, если бы кто-то из вас, не попытался его спасти, а потому ваши свидетельства не могут быть приняты во внимание.

И если до того Третий мастер с вызовом смотрела на скромно потупившуюся Ли Ло, то при этих словах чиновника, обе беспомощно переглянулись и уставились на безразличного Главу, сидевшего с видом равнодушного ко всему человека.

— Ой, плохо! Если Главу уберут под таким бесстыдным предлогом, репутация клана будет погублена навсегда, — в отчаянии сокрушался маг. — Северному Ветру уже никогда не возродиться!

— Ну, вот какой из него гомик, если он серьезно болен! — возмущенно шептала Ли Мин лекарю Бину. — Учитель, скажите об этом.

— Молчи! — шикнул он на нее. — Императорский двор того и добивается. Скажи хоть что-нибудь об его недуге, как его тут же сменят на другого — здорового и деятельного человека, например, ставленника Царедворца. Все это понимают, кроме тебя, бестолочи.

— Сделай же, в конце концов, что-нибудь! — умолял маг Ли Мин с другой стороны, дергая ее за рукав.

Из объяснений лекаря Бина Ли Мин поняла одно, что ничего не поняла, но одно знала твердо — пациента следовало спасать. Вдохнув и выдохнув, она покачала головой и подняв руку стала пробираться через толпу. В голове вертелось здравое: «Ну куда ты опять лезешь⁈» и «Остановись! Тебе больше всех надо⁈» Но на этот раз вмешаться было необходимо, чтобы предотвратить уничтожение клана. Она не может уйти из этих мест. Люди ее пропускали, расступаясь, когда, обернувшись, узнавали ученицу лекаря. Выбравшись на площадь и встав перед столом чиновника, Ли Мин, как полагается, приложив ладони к животу, вежливо поклонилась.

— Ох, вот не хотела я говорить об этом, — застенчиво опустив глаза, проговорила она. — Но коли зашел разговор об таком, то как не пожаловаться столь важному господину сановнику, — и снова согнулась в земном поклоне.

— Назовись! — Рявкнул чиновник, хлопнув ладонью по столу, чтобы нагнать еще большего страху на деревенскую простушку.

— Ой, боги Небесные! — Послушно перепугалась Ли Мин и замямлила словно потерявшись от грозного окрика: — Так из деревни я из этой.

— Она сирота, — выкрикнул кто-то из толпы деревенских, догадываясь, что ученица лекаря опять что-то затеяла и решив поддержать девчонку.

Ли Мин быстро взглянула на Третьего мастера, но та стояла с отрешенным видом как деревянная.

— Говори, что хотела сказать! — нетерпеливо напомнил чиновник.

Деревенские такие тугодумы.

— Так… ваша милость, этот вот человек из Поместья, — указала она на Главу. — Попользовался мною, а денег как обещал, не дал… ведь был промеж нами уговор. А я девушка честная… вот и поверила…

Глава, прижав пальцы к переносице, поднял на нее тяжелый взгляд.

— А вот я узнала тебя, охотник. Это ведь ты валял меня тогда в кустах. А оказывается, это сам Глава был… Или не он… слишком уж дохлый и бледный какой-то… — отводила Ли Мин душу, отыгрываясь за Казематное ущелье под сдержанные смешки деревенских, пользуясь тем, что ни Хранители, что с ужасом взирали на нее, трясясь от гнева, ни Третий мастер не могут ее прервать своим: «Да как ты смеешь!». — А ведь хотела даже ребенка родить. Думала вот… стану женой приличного человека…

— Так у тебя от него ребенок? — округлил щелочки глаз, что стали теперь похожи на монетки, чиновник.

Площадь затихла с веселым интересом следя за развитием событий. Стройные ряды трех отрядов адептов дрогнули.

— Да как же! — горестно всплеснув руками, пожаловалась Ли Мин. — Моей товарке вздумалось перебежать мне дорожку и отбить его. Вон она подлая! — развернулась Ли Мин, обвиняюще указав на разбитную вдову Е Чен у которой Ли Мин выходила ребенка.

Та хихикая в рукав, смотрела на проказы Ли Мин, но когда ученица лекаря указала на нее, ошеломленно огляделась вокруг и с недоумением воззрилась на указующий палец наставленный прямо на нее, а потом на круглые умоляющие глаза самой Ли Мин.

Сзади молодую вдову Е Чен кто-то пихнул и