Снежная слепота - Алексей Калугин

Харп пытался понять, почему он чувствовал за собой право поступать именно так, как он поступал, не считаясь с тем, как выглядит это в глазах других? Только уверенность в том, что люди достойны иной, лучшей жизни? Что они не должны жить среди вечных снегов, боясь отойти от своего дома дальше точки, миновав которую уже не успели бы вернуться домой до наступления ночи? Что жидкая похлебка из закваски – не еда для людей?..

Но откуда ему было это знать, если он даже собственного имени не помнил?..

Ответ на все эти вопросы могло дать лишь возвращение в прошлое. Только узнав, кем он был в другой жизни, Харп мог надеяться понять, как случилось так, что он каким-то совершенно непостижимым образом оказался в этом навсегда застывшем мире вечных снегов. А поскольку в хибаре старого Бисауна Харп не мог получить ответа ни на один из имевшихся у него вопросов, он должен был идти дальше. Независимо от того, что ждало его впереди.

Смерть не пугала Харпа потому, что он не мог даже представить себе, что это такое. Но сам он никому не хотел причинить зла. Если бы он был хладнокровным убийцей, то, не задумываясь, согласился бы на предложение старого Бисауна прикончить раненого «снежного волка». Тем более что это было в его же собственных интересах. Да и троих колонистов из поселка на юге он мог легко прикончить, когда они уже лежали на снегу. Разделался он с ними умело – сам удивился своей ловкости, – а вот добить не смог… Или же просто не посчитал нужным?..

Так что же представляет собой человек, которому старый Бисаун дал имя Харп?..

Харпу казалось, что ответ находится где-то рядом, совсем близко, спрятанный среди обрывочных воспоминаний о другой жизни, которые порою удивляли не только Марсала и старого Бисауна, но и его самого. Нужно было лишь собрать их вместе и расположить в определенной последовательности…

Однако разрозненные кусочки головоломки никак не желали складываться в правильный рисунок. Мысли Харпа путались и расплывались, подобно небрежным мазкам акварели на мокрой бумаге. Сон наплывал на реальные картины, лишая их четкости, мешая краски и смазывая перспективу. Обрывки воспоминаний переплетались с клочками фантазий, рождавшимися в затаенных глубинах подсознания и всплывающими наверх только в неуловимо короткий отрезок времени между сном и бодрствованием, когда человек принадлежит одновременно двум мирам: реальному и иллюзорному.

Харп уснул с полной уверенностью, что находится совсем близко к разгадке тайны не только собственной личности, но и всего мира вечных снегов, который стал теперь и его миром. Однако к моменту пробуждения он уже ничего не будет помнить об этом.

Кто знает, возможно, что и к лучшему…

Харп проснулся мгновенно, едва только кто-то тронул его за плечо.

Открыв глаза, он увидел над собой лицо Марсала.

Если бы его сейчас спросили, Харп без малейших колебаний ответил бы, что спал крепко и не видел никаких снов. И уж подавно не пытался решать во сне вопросы вселенской категории.

– Пора, – тихо произнес Марсал.

Харп молча кивнул и, откинув одеяло, поднялся на ноги. Собственно, почему Марсал говорил полушепотом, было совершенно непонятно, поскольку в доме уже никто не спал.

Харп посмотрел на часы. До рассвета оставалось еще пять часов.

– Решили устроить нам торжественные проводы? – усмехнувшись, спросил он проходившего мимо Бисауна.

Старик, ничего не ответив, уселся за стол.

– А почему бы и нет?

Обернувшись на голос, Харп изумленно замер: впервые он увидел Халану улыбающейся.

– Такое не каждый день случается, – добавила женщина.

Не переставая улыбаться, Халана подхватила с плоской крышки теплогенератора тарелку с лепешками и понесла ее к столу, на котором Эниса расставляла обеденную посуду.

На столе уже разместилась пара накрытых крышками кастрюль; несмотря на то что завтрак был ранним, состоял он не из одного блюда, как обычно.

Харп едва удержался, чтобы не тряхнуть головой: происходящее казалось ему продолжением сна.

Посмотрев на «снежного волка», Харп увидел, что раненый тоже не спит: сидит, привалившись спиной к стенке, положив руки поверх одеяла. И лицо у него какое-то странное… Харп не сразу понял, что на лице «снежного волка» не было той озлобленности, которая не покидала его все время, что он находился в доме старого Бисауна.

– Умывайся скорее, – сказала Харпу Халана. – А то все остынет.

Пройдя в угол, где стояло ведро для умывания, Харп жестом попросил Марсала полить ему.

Поймав в сложенные вместе ладони струйку теплой воды, которую не спеша выливал из ковшика Марсал, Харп плеснул ею в лицо.

– Что происходит? – шепотом, чтобы никто не услышал, спросил он.

Марсал едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

– Это все Халана, – так же тихо ответил он. – Она решила устроить нам проводы на охоту… – Наклонив ковшик, он вылил еще немного воды в подставленные Харпом ладони. – Ну, вроде как для того, чтобы настроение у нас в этот день было хорошее, чтобы не думали о плохом. Она и Бисауну пригрозила, что, если он не сядет сегодня с нами за стол, она вообще больше никогда не станет для него готовить.

Харп усмехнулся, снова провел мокрыми ладонями по лицу и невольно поежился.

Должно быть, в другой жизни он никогда не носил бороды, поэтому и стремился поначалу любым способом избавиться от растительности на лице. Но бриться ножом, даже очень хорошо наточенным, оказалось не так-то просто. После первой же попытки Харп честно признал свое поражение и оставил эту затею. Теперь у него имелась небольшая, но вполне приличная русая бородка. Однако всякий раз, как только он касался бороды ладонями, мысль о том, как же он брился прежде, до того как попал в мир вечных снегов, не давала ему покоя. Впрочем, Харп, как ни старался, никак не мог этого вспомнить.

Вытерев лицо полотенцем – ах, как же мешала при этом борода! – Харп подошел к столу и занял свое место за столом.

Халана тут же принялась раскладывать еду по мискам.

– Эй! – негромко окликнул Харпа «снежный волк».

Оглянувшись, Харп увидел, что раненый медленно, морщась от боли, поднимается на ноги.

– В чем дело? – ледяным голосом осведомился Харп.

«Снежный волк» ничего не ответил, только рукой махнул: подожди, мол!

Накинув на плечи одеяло, он подошел к столу с той стороны, где сидел Харп.

Когда из-под одеяла показалась рука с каким-то предметом, Харп машинально схватился за нож, висевший у него на поясе.

Заметив это движение, «снежный волк» криво усмехнулся. Протянув руку, он поставил на стол литровую пластиковую бутылку, наполненную почти под завязку мутной, чуть красноватой жидкостью.