Дом шелка. Новые приключения Шерлока Холмса - Энтони Горовиц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он немного успокоился, но и дальше говорил осторожно, тщательно подбирая слова. Он сказал мне, что «Дом шелка» действительно является объектом полицейского расследования, именно по этой причине о моих расспросах ему было тотчас доложено. Дело находится в весьма деликатной стадии, и любое вмешательство извне может причинить непоправимый ущерб. Боюсь, тут нет ни одного слова правды, но я сделал вид, будто со всем согласен, и выразил сожаление, что мои случайные расспросы вызвали такой переполох. Мы еще несколько минут поговорили, обменялись любезностями, я снова попросил прощения за то, что отнял у этого господина столько времени, и откланялся. Но, Шерлок, дело в том, что политики столь высокого уровня умеют сказать много, не говоря почти ничего, и этому конкретному господину удалось сказать мне то, что я сейчас пытаюсь передать тебе. Оставь это дело! Смерть беспризорника при всей ее трагичности совершенно несущественна, если взглянуть на нее в более широком контексте. Чем бы ни был этот «Дом шелка», правительству о нем известно, оно этим вопросом занимается и придает ему большое значение, и ты даже не представляешь, какой ущерб можешь причинить своими действиями, источником какого скандала можешь стать, если не отступишься. Ты меня понимаешь?
— Более внятно и не скажешь.
— Ты примешь во внимание мои слова?
Холмс потянулся за сигаретой. Минуту подержал в руках, как бы размышляя, зажигать ее или нет.
— Обещать не могу, — сказал он. — Я считаю себя ответственным за смерть ребенка и ради его памяти должен сделать все, чтобы отдать убийцу — или убийц — в руки правосудия. Я лишь попросил его понаблюдать за постояльцем гостиницы. Но если мальчик волею обстоятельств оказался втянут в некий более серьезный заговор, тогда, боюсь, я просто обязан продолжать расследование.
— Я ожидал, Шерлок, услышать нечто подобное, и, видимо, эти слова делают тебе честь. Но вот что хочу добавить. — Майкрофт поднялся. Ему явно хотелось поскорее уйти. — Если ты сейчас отнесешься к моему совету с пренебрежением, продолжишь расследование и попадешь в итоге в беду — что вполне возможно, — ко мне можешь не обращаться, потому что я не смогу быть тебе полезным. Уже то, что я в открытую задавал вопросы по твоей просьбе, связывает мне руки. Еще раз прошу тебя — подумай хорошенько. Это не просто какая-то мелкая задачка для полицейского суда. Потревожишь не тех людей — и твоей карьере конец. А то и хуже.
Все слова были сказаны. Оба брата это поняли. Майкрофт чуть поклонился и вышел. Холмс наклонился над газогеном и зажег сигарету.
— Ну, Ватсон, — обратился он ко мне, — что скажете?
— Очень надеюсь, что слова Майкрофта вы примете к сведению, — отважился я.
— Уже принял.
— Этого я и боялся.
Холмс засмеялся.
— Вы же хорошо меня знаете, друг мой. Я сейчас должен вас оставить. Мне надо действовать стремительно, если хочу поспеть к вечернему выпуску.
Он решительно вышел из дому, оставив меня наедине с моими сомнениями. К обеду он вернулся, но есть не стал — верный признак того, что поиски вывели его на какой-то след. Сколько раз я видел его в таком состоянии. Он напоминал мне гончую, которая чует добычу и преследует ее. Как животное способно сосредоточить все свое существо на одной цели, так и Холмс целиком погружался в водоворот событий, и даже основные человеческие потребности — пища, вода, сон — отходили на второй план. Вечером принесли газету, и стало ясно, куда и зачем отлучался Холмс. Он поместил объявление в колонке «Разное»:
НАГРАДА 20 ФУНТОВ за сведения о «Доме шелка». Полная конфиденциальность гарантирована. Обращаться на Бейкер-стрит, 221-б.
— Холмс! — воскликнул я. — Вы сделали в точности то, от чего вас предостерегал брат. Если вы намерены продолжать расследование — а ваше желание именно таково, — по крайней мере, нужно было действовать осторожно.
— Осторожность нам не союзник, Ватсон. Пора перехватывать инициативу. Майкрофт живет в мире людей, которые шепчутся в полутемных комнатах. Посмотрим, каков будет ответ на легкую провокацию.
— Вы рассчитываете получить ответ?
— Поживем — увидим. По крайней мере, мы пришпилили к этому делу свою визитную карточку, и тут нет никакого вреда, даже если результат будет нулевым.
Именно так сказал Холмс. Но он тогда не имел представления о том, с какими людьми связался и на что они готовы пойти ради защиты своих интересов. Он шагнул в мир злодейства, от которого шел жуткий смрад, — и вред, худший из возможных, не заставил себя долго ждать.
— Ага, Ватсон! Похоже, кто-то клюнул на живца, которого мы бросили наугад!
Так сказал Холмс через несколько дней, стоя утром у нашего эркера в халате, глубоко засунув руки в карманы. Я тут же подошел к другу и взглянул на Бейкер-стрит, по обеим сторонам которой сновали люди.
— Вы кого имеете в виду? — спросил я.
— А сами не видите?
— Вижу, что улица кишмя кишит людьми.
— Верно. Но в холодную погоду мало кому охота прохлаждаться. А я вижу одного человека, который именно прохлаждается. Вот! Он смотрит в нашу сторону.
Человек был закутан в пальто и шарф, носил широкополую шляпу, а руки держал под мышками — больше оттолкнуться было не от чего, и кроме того, что это мужчина, который застыл на месте и не знает, что делать дальше, я ничего не мог о нем сказать с какой-то степенью достоверности.
— Вы считаете, что он пришел к нам по объявлению? — спросил я.
— Мимо нашей двери он прошел второй раз, — отозвался Холмс. — Первый раз — пятнадцать минут назад — он шел со стороны Столичной железной дороги. Потом вернулся и с тех пор стоит как вкопанный. Хочет удостовериться, что за ним не следят. Ну наконец-то, решился!
Мы смотрели на него, чуть отойдя в глубь комнаты, чтобы не попасть в его поле зрения, и увидели, как он переходит дорогу.
— Через минуту будет здесь, — заключил Холмс и уселся в свое кресло.
Действительно, дверь вскоре открылась, и миссис Хадсон ввела нового посетителя. Тот стащил с себя шляпу, шарф и пальто, и нашим взорам предстал странного вида молодой человек, лицо и телосложение которого несли в себе столько противоречий, что даже Холмс вряд ли сумел бы дать ему внятную характеристику. Было видно, что он молод — не больше тридцати, — фигурой напоминал профессионального боксера, при этом успел облысеть, цвет лица был землистый, губы потрескались, в итоге он выглядел намного старше. Одежда дорогая и модная, но какая-то несвежая. Он явно нервничал, при этом смотрел на нас набычившись и даже агрессивно, видимо стараясь придать себе уверенности. Я стоял и ждал, когда он заговорит и мы сможем понять, кто к нам пришел: аристократ или головорез самого низкого пошиба.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласил Холмс, выказывая максимум благорасположения. — Вы какое-то время простояли на улице — надеюсь, не простудились. Горячего чаю?