Слепой рассвет - Кристина Майер

— Сегодня ты сверху, представь, что скачешь на коне. — можно подумать мы раньше так не занимались сексом. Он садится и упирается спиной в изголовье, надевает презерватив. Я принимаю приглашение. Его выражение лица мне не разглядеть, но я уверена, что сейчас там блуждает нахальная улыбка, которая исчезает, как только я опускаюсь на мощный член. О том, что ему приятно мне говорит хриплый стон и мат слетевший с его губ…

— Я обожаю твои сиськи, — мнет Герман руками грудь, наклоняется и впивается ртом в сосок. — После родов они стали еще слаще. Налитые медом маленькие дыньки. — хрипит он, пока я выгибаюсь на его члене.

Я поймала нужный ритм, еще немного и я получу долгожданную разрядку. Ускоряюсь. Хочу прямо сейчас…

Его руки ложатся на бедра, пальцы сжимают ягодицы. Мой крик. Его хриплое рычание. Мы одновременно приходим к финишу. Я напрягаюсь, выгибаюсь в его руках. Внутренние мышцы начинают сокращаться. Еще секунда и я рассыплюсь на миллион частиц.

Резкая боль в висках жестко опускает меня на землю. Я продолжаю стонать, но уже от боли. В глазах яркая вспышка и темнота. Стараюсь глубоко дышать, чтобы подавить накатившую тошноту.

Упав Герману на грудь, пытаюсь отдышаться. Его ладони гладят меня по спине. Ласки действуют успокаивающе, сейчас он мне необходимы, как никогда. Я боюсь открыть глаза, вдруг зрение совсем пропало.

Герман вытягивается на кровати, продолжает держать меня в коконе своих объятий. Боль не утихает. Я вспоминаю, вовремя ли принимала таблетки. Вроде все лекарства выпила.

Открываю глаза, сложно оставаться в неведении. Паника и так не дает дышать ровно. Закусываю губу, чтобы не зарыдать. Все размыто, но я вижу. Одинокая слеза срывается с ресниц и обжигает кожу щеки. Мне нужен сон и отдых…

— Я в душ, Полина. Идешь со мной? — еще вчера я бы согласилась, но сейчас мне было не до продолжения.

— Нет. Я уже засыпаю. — имитирую сонливость. Голова разрывается. Мне нужно срочно принять обезболивающее.

— Все хорошо? — Герман что-то заподозрил, я слышу в его голосе настороженность.

— Угу, — мычу не открывая глаз. Он еще какое-то время стоит надо мной, но я продолжаю изображать спящую. Герман уходит, а я бросаюсь к сумке с лекарствами. Приходится включить свет, чтобы разглядеть нужную упаковку. Бросаю тревожный взгляд в сторону Маши, боюсь ее разбудить. Принимаю две таблетки, когда нахожу ту самую коробку.

Выключаю свет и ложусь в постель, пока Герман не вернулся. Я понимаю, что сексом нам больше не стоит заниматься. Может боль возникла, потому что у меня был очень насыщенный день? Еще пришлось понервничать при появлении Натальи. Все вместе могло дать подобный эффект?

Может боль во время оргазма больше не повторится? На самом деле проверять мне не хотелось. Боялась резко ослепнуть. Вдруг опухоль растет? Когда Герман вернулся, мое сердцебиение немного успокоилось, старалась дышать ровно, чтобы он не заподозрил меня в небольшом обмане. Герман лег сзади и обнял меня за талию. Он первым уснул. Мои мысли страхи долго не позволяли расслабиться. Боль уже отпустила, а я все никак е могла уснуть.

Проснулась, когда солнце уже смело светило в окно спальни. Маши в кроватке не было. Значит, Герман забрал и покормил. Через пятнадцать минут я спустилась в кухню. Успела принять душ и одеться. Никаких отголосков вчерашней боли не ощущала, что хорошо сказывалось на моем настроении.

— Доброе утро, — поздоровалась с Таней, которая возилась у плиты.

— Привет.

— А где все остальные?

— Бабушки гуляют с внуками. Андрей на работе…

— А Герман? — я поняла, что она не хотела договаривать.

— С дизайнером в кабинете. — легкий тон Тани меня не обманул. Сердце сжалось от боли. Я заметила, что Вика постоянно ищет повод остаться с Германом наедине. Оказывается, не только я это замечаю.

Полина

— Ты что расстроилась? — подошла ко мне Таня и заглянула в глаза. Я мотнула головой, но в душе все сжалось от боли. Как тут не расстроиться? Здоровая, молодая, красивая женщина вьется вокруг любимого мужчины, а я никак не могу на это повлиять.

Своих намерений Виктория явно не показывала, но мне лично было все понятно. И тут дело не в ревности. Я несколько раз пристально за ней наблюдала. Сначала девушка пыталась привлечь внимание Андрея, но тому настолько неинтересны другие женщины, что она сразу поняла, владелец строительной компании ей не достанется. Тогда она стала присматриваться к младшему брату. Поняла, что эта рыбка ничем не хуже.

Не могу сказать, что Герман оказывает Вике знаки внимания. Нет. По крайней мере, у меня на глазах такого не происходило. Хотя, стоит ли доверять моим глазам?

Совсем стало грустно. Я и забыла, зачем спустилась в кухню. Дизайн своего строящегося дома Андрей поручил Тане. Герман не мог поручить мне, заниматься дизайном своего нового дома. И тут дело не только в том, что я бы не смогла рассмотреть эскизы или проект, дело в том, что Таня жена, а я все еще любовница. Любовница, у которой не прав. Любовница, которой предложили совместное проживание на определенных условиях и если бы не болезнь, их пришлось бы выполнять. Герман только из-за своего великодушие меня не выставил за дверь, а решил оплатить лечение, операцию, реабилитацию…

Черногоров никогда не говорил о любви. Хорошо, что не врал. Конечно, живя с ним одной семьей, я мечтала, чтобы когда-нибудь это стало реальностью, но если нет любви, разве можно привязывать мужчину?

«Детьми?.. Или болезнью?..» — от своих мыслей стало совсем невесело.

Да и стоит ли расстраиваться? Никто не знает, как обернется завтрашний день. Что он мне сулит. Не будет же Герман всю жизнь находиться рядом с больной, возможно еще и слепой женщиной. Не будет даже со здоровой, но не любимой. Тем более, что и сексом, как показала вчерашняя ночь мне заниматься небезопасно.

— Полина, не бери в голову. Вика, конечно, пытается привлечь его внимание, но у нее ничего не выйдет, — принялась утешать меня Таня. — Вот посмотришь. Он вчера указал ей на недочеты, она сегодня переделала и принесла.

— Мне кажется, она специально эти недочеты делает, чтобы чаще сюда наведываться. — в сердцах выдала я свои переживания.

— Как только Виктория перейдет к решительным действиям, Герман ее пошлет. Мужики они же не замечают, что творится у них под носом. А у него голова, сейчас забита чем угодно, только не флиртом. Герман с ней холоден, как ледяная скульптура. — передразнила она высокомерное выражение его лица. Я даже улыбнулась. — Возле наших мужчин всегда будут крутиться вот такие вертихвостки, нужно к этому относиться спокойно. Будь они даже уродам им бы прожженные дамочки все рано проходу не давали из-за их счета в банке, а тут оба такие красавцы. Не воевать же нашим мужикам с женщинами? Это ниже их достоинства. Черногоровы верные, не посмотрят они в сторону, пока в их сердце живет любовь.